— Лучше бы ты пообещала не обманывать меня.
— Да не обманывала я! — воскликнула она, будто он незаслуженно оскорбил ее. — Мы просто неправильно друг друга поняли, вот и все.
— Вы, люди, всегда лжете, а затем, когда что-то идет не так, говорите, что просто неправильно поняли друг друга.
— Нефра, ну что за ерунда?
— Ерунда?
В воздухе вспыхнули нити Светоча, сжались в упругий комок, пронеслись через всю комнату и ударили по кнопке включения радиоприемника. Учитывая поздний час, Нефра ждал, что из колонок зазвучит какой-нибудь убаюкивающий мотив, пристыдит его за эту вспышку, и его злость, публично уличенная в несостоятельности, наконец-то уляжется. Но вместо музыки радио исторгло голос ведущей, который Нефра слушал последние несколько часов. Слушал и копил злость.
— … в честь одиннадцатой годовщины Дня Единения, — голос звучал немного устало, но все еще торжественно. — К всеобщему сожалению, празднование в Берилоне так и не смог посетить тот, кому все мы обязаны своей жизнью. Но даже в свое отсутствие он остается героем в наших умах и сердцах — друид, выступивший против своих собратьев и не позволивший вторженцам захватить Огнедол. Именно благодаря его активному содействию силам Ордена Благочестивых и Гвардии удалось одержать победу и вернуть на нашу землю мир.
— Ну, его нельзя винить за то, что он предпочел проводить операции в Срединном госпитале, а не пировать вместе со всеми в столице, — женскому голосу вторил мужской, и в его интонациях слышался хмель. — Между прочим, Срединный госпи…
Комок Светоча вновь надавил на кнопку, прерывая опротивевшие Нефре голоса.
— Целый день! Они несут эту чушь целый день, — он высвободил руку из хватки помрачневшей Нерин и отошел от нее подальше, будто его злость могла причинить ей физический вред. — Каждый раз, из года в год, они повторяют этот бред. Да во всем Огнедоле не найти человека, который еще не выучил бы это наизусть.
— Нефра, ты же знаешь, это был единственный способ позволить тебе жить среди нас не скрываясь.
— Но это ложь!
Нефра ткнул пальцем в сторону радиоприемника, и Нерин болезненно нахмурилась, словно ждала, что за этим жестом последует сверкание Светоча и треск разбитого на части прибора. Светоч был уже не тот, что прежде, и не позволял плести атакующие кружева. Но даже имея в своем распоряжении одни только защитные Нефра мог учинить беспорядок. Однако друид, как бы ни был зол, не собирался ничего крушить.
Нефра не мог понять, что именно его злит: то, что на него повесили истребление собственного вида и выдали это за величайшую заслугу, или то, что о том, кто действительно спас эту проклятую землю, не было сказано ни слова. О нем не говорили, ему не воздавали почести, пусть даже и посмертно. О нем вообще никто не знал, кроме нескольких человек. Зато о друиде, о Нефре, не судачили разве что вшивые собаки. Хотя иногда ему казалось, что даже они, пробегая мимо, перебрехивались о том, что он якобы сделал.
Возможно, его злило, что будучи преданным человеком, которому доверился, он в итоге понял, почему тот так сделал. И, что хуже всего, обвиняя людей во лжи, сейчас сам поступал таким же образом.
Раньше все было проще — раньше, когда Светоч указывал ему путь, направлял его, нашептывал на ухо. Но сейчас… сейчас Нефре приходилось принимать решения самостоятельно. И от мысли, что в какой-то момент он может совершить — если уже не совершил — непоправимое, его злость разгоралась пуще прежнего.
— Вы, люди, всегда добиваетесь всего ложью. Улыбаетесь в лицо, а затем бьете в спину.
Слова вырвались и заталкивать их обратно было поздно.
Нерин поджала нижнюю губу, а в ее глазах появился пугающий блеск. Его оказалось более, чем достаточно, чтобы Нефра отрезвел и осознал, как гадко поступил. Ведь он не просто обвинял каких-то абстрактных людей во лжи и предательстве. Слова, брошенные в лицо Нерин, прозвучали так, будто все произошедшее было ее виной.
— Нерин, прости, я не…, — он и сам не заметил, как перешел на язык друидов. Но Нерин знала его не хуже, чем Нефра — язык Огнедола.
Она не успела ничего сказать, когда он подлетел к ней, упал на колени и склонил голову касаясь ее ног — так, как было принято делать у друидов, когда они хотели выразить высшую степень раскаяния.
— Нефра, не нужно, хватит, вставай скорее.
Этот жест был хорошо известен Нерин, но по-прежнему вызывал у нее такое же смущение, как и в первый раз.
Она взяла Нефру за плечи, попыталась поднять, но шуточное ли дело хрупкой человеческой девушке сдвинуть с места друида?