— Хватит поднимать моих людей без повода. Ты не можешь вести себя чуть неприметнее? — после пятого раза сказала Каюра.
И как такая мелочь дошла до ведома главы Длани? Хотя, если подумать, оно и не удивительно. С тех самых пор, как Гериал вернулся работать в службу внутренней разведки и контроля, ретивые сослуживцы докладывали Каюре о каждом его шаге. И чего, спрашивается, добивались? Хотели продемонстрировать бдительность и готовность доносить на кого угодно? Так доносили-то исключительно на него одного. Или надеялись, что это пошатнет его положение?
Гериал угрюмо усмехнулся и поднял взгляд к облакам. С тем же успехом можно было пытаться пошатнуть положение одного из них. У него нет положения. Оно просто плывет, где-то там, в вышине, без пути, без цели. Смотришь на него издалека и видишь четкие границы. Но стоит только приблизиться, и оно превращается в обычную морось, миллионы разрозненных частиц, которым суждено исчезнуть без следа.
Почти десятилетие Гериал именно так себя и чувствовал — бесформенным облаком или, скорее, тучей, не способной ничего изменить, на что-либо повлиять.
Он посмотрел на замершую рядом женщину. Каюра не была ни облаком, ни уж тем более тучей. Она светила как всегда — тепло и ярко, светила даже для него, и оттого чувство вины, которому за минувшие годы следовало притупиться, становилось только острее.
Каюра была сильной. Наверное, это врожденная особенность всех младших дочерей Всевидящих — быть сильными, несмотря ни на что. Хотел бы Гериал где-нибудь раздобыть хотя бы каплю стойкости своей бабушки, но все, что ему досталось — это удел тучи, бессовестно греющейся в лучах солнца Каюры.
— Готов возвращаться? — почувствовав его взгляд, она посмотрела в ответ и ободряюще улыбнулась.
Стало совсем тошно.
— Если ты готова, — сказал он тихо, чтобы не выдать застрявший в горле ком.
Это все местный воздух. Сад Бессмертных могли неделями поливать дожди, но стоило заткнуть дырку в небе, выждать час — и воздух опять начинал царапать глотку. Вероятно, по той причине, что здесь не было ничего, кроме столбов памяти и непокорных магам камней, на которых не приживался даже мох.
Столбов было немного — меньше сотни, изготовленных по индивидуальным заказам, привезенных и закрепленных в Саду. Гериал предпочел бы, чтобы их число ограничилось одним, установленным его дедом в память о погибшей подчиненной.
Каюра постучала ногтями по столбу, украшенному завитками с длинными хвостами — официальной эмблемой укротителей воздуха — и первой направилась к ожидающему их в стороне автомобилю. Гериал смерил орнамент потухшим взглядом, посмотрел на россыпь мелких каменных бусин, что спиралью обвивали столб по соседству, пробормотал невнятное «простите» и поплелся следом за Каюрой.
На улице стояла поистине летняя жара, но в салоне служебного автомобиля царила приятная прохлада. За прошедшие годы машиностроение немало продвинулось вперед, появились модели на двигателях внутреннего сгорания — пускай шумные и вонючие, но не требующие водителя-мага огня.
Прогресс двигался быстрее, чем ожидал Гериал. Семьдесят лет назад, когда в Огнедоле и слыхом не слыхивали об электричестве, украсть научные достижения Республики и выдать их за свои собственные не представляло особого труда. Но вот люди стали чуть образованнее, и аппетиты пришлось поумерить. Однако сторонники конспирологических теорий не прекращали спрашивать: а как, собственно, Огнедолу удалось совершить индустриальную революцию? Что это за мистический научный центр, который никто в глаза не видел?
Любители задавать вопросы, чтоб их. Длань, конечно, следила за тем, чтобы эти веяния не выходили за пределы тесных кухонь — после истории с друидами и «светочами» она подхватывалась при малейшем не согласованном дуновении ветра. Но чем благополучнее было время, тем больше оно порождало бездельников, которым только дай собраться толпой и поразглагольствовать.
«Управленческая система Огнедола — сплошное дырявое ведро. Уж прости, Гериал», — слова, однажды сказанные Лимусом, всплыли в памяти, и челюсть болезненно свело.