Гидеон Эйлат
Тени подземелья
(Конан)
Так, значит, говоришь, самоцветы? — Конан недоверчиво поглядел на Косого.
— Разрази меня гром, если вру, — воздел руки Герат из Турана по прозвищу Косой, известный в Шадизаре вор; правый глаз у него смотрел чуть вбок, за что он и получил свое прозвище; в остальном же мужчина он был справный и видный: крепкий, высокий, мускулистый. Киммерийцу приходилось раз-другой участвовать с ним в делах — причем в делах весьма успешных, — и он знал, что туранец был весьма удачливым грабителем и лихим рубакой.
На мгновение варвар задумался. То, о чем рассказал сейчас Косой, очень уж походило на досужую выдумку. Самоцветы в Шадизаре! Нет, конечно, у торговцев их было много, но привезенных издалека: из Вендии, Офира, из южных стран. Сам Конан не раз опустошал сундуки богатеев, и в его ладонях побывали изумруды и рубины, агаты и опалы, халцедоны и сердолики — не перечесть сколько камней, разных по размерам и окраске, блестящих и матовых, на любой вкус.
Но чтобы здесь, в каком-то подвале, удачливый замориец напал на ладжауровую россыпь — это маловероятно. Ладжаур! Этот камень ценился не только за небесную голубизну, он считался магическим. В Заморе ходило поверье, будто тот, кто пьет из ладжаурового кубка, неподвластен болезням; женщина, носящая ладжауровое ожерелье, обязательно будет счастлива в любви и замужестве; кинжал с рукоятью, отделанной пластинами этого камня, всегда приносит удачу воину, хранит его в бою… Каждый мечтал иметь какую-нибудь вещь — на худой конец, просто пластинку — из голубого с прожилками камня.
Конан усмехнулся. Ладжаур привозят с далеких гор, лежащих далеко за морем Вилайет, а этот косой сын неизвестного отца утверждает, будто Дархун запросто добывает его в своем дворе!
— Не веришь? — переспросил Герат. — Смотри сам.
Из болтавшейся на плече полотняной сумки он вытащил засаленный платок. Когда тряпицу развернули, в широких, словно рачьи клешни, ладонях Косого оказался кусок необработанного камня величиной с голову ребенка.
— Нергал мне в печень, если это не ладжаур! — воскликнул варвар, повертев самородок в руках. — Какой крупный — выйдет хороший кубок или чаша! Где ты его взял?
— Я же говорю тебе, в сарае у Дархуна, — довольный, что удивил Конана, заулыбался туранец. — И, между прочим, он был там не последний.
— Откуда же тебе знать, что это он сам накопал, — продолжал сомневаться киммериец. — Ему, наверное, привезли с караваном, вот и все. Любите вы здесь всякие сказки, Нергалово племя!
— Я пошел к Дархуну не случайно, — наклонившись к уху варвара, понизил голос Герат. — Мне рассказал об этом брат Большого Кумрана — Дархун как-то нанимал его копать россыпь.
— Что ж вы не пошли вместе с ним? — недоверчиво спросил варвар.
— Да он исчез куда-то, я уже скоро год как его не видел. Кто знает, может быть, гуляет по Серым Равнинам, — захохотал Герат, его большое тело затряслось в такт раскатам смеха. — А я вспомнил об этом, заглянул к Дархуну — когда его не было, разумеется. И вот, нашел.
— Интересно… — Варвар откинулся назад, заложив руки за голову; на плечах вздулись бугры могучих мышц. — Может быть, ты и говоришь правду, но тогда этот Дархун должен куда-то сбывать свой ладжаур…
— А он так и делает, — усмехнулся Косой. — Спроси у камнерезов — у кого они берут голубой камень? Все знают Дархуна.
«Дело, похоже, стоящее, — размышлял киммериец. — Можно взять по мешку камней, а Ловкач сбудет их, кому надо».
— Пойдем вместе, — решил он, — но если что не так, пусть Кром будет свидетелем… — Он выразительно провел ребром ладони по шее: — Ты меня понимаешь?
— Все будет в порядке, — принялся горячо убеждать Герат. — Он как раз завтра уезжает, вот и надо будет наведаться в гости. Клянусь Белом, нас ждет хороший улов!
На том и порешили. Выходя из таверны, варвар хотел было сходить к Ловкачу, договориться о предстоящем сбыте камня, но передумал. «Будет товар, будет и разговор», — решил он.
У него было дело поважнее: в «Улыбке» он на днях приметил новенькую девчонку — та посматривала на него более чем благосклонно. Кошелек Конана был еще не пуст, так чем Нергал не шутит — надо, пожалуй, туда наведаться. Поправив перевязь с мечом, киммериец в самом отличном расположении духа бодро зашагал на восточную окраину Шадизара, туда, где вечером призывно зажигались огни веселого дома под многообещающим названием «Улыбка Иштар».
* * *На следующий вечер подельники встретились на опустевшей базарной площади возле лавки Шелудивого Нарбека.
— Тут идти всего три квартала, — сообщил Косой. — Этим проулком до канала, а там через мостик — ив третий двор.
— Ладно, веди, да поможет нам Бел, — махнул рукой Конан.
Кривыми улочками они добрались до канала, за которым начинался квартал Восточных Врат. Было тихо, в теплом воздухе слышалось только стрекотание цикад, да иногда летучая мышь бесшумно и резко изменяла полет, на мгновение прикрывая перепончатым крылом полный диск луны. Первый двор был тих и пустынен; во втором же, напротив, сверкали огни, слышались смех, пронзительное взвизгивание женщин — гуляли, похоже, вовсю.
Подумав, что в этом квартале живет куда более веселый народ, чем у рынка или в Пустыньке, потому что им есть на что веселиться, Конан подтянулся и через каменную ограду осторожно заглянул внутрь. Сквозь ветви окаймлявших двор кустов он увидел большой бассейн, вокруг которого развалились на мягких подушках несколько уже основательно подвыпивших гостей. Они развлекались тем, что бросали в воду золотые монеты, а плававшие в бассейне нагие девушки должны были доставать деньги со дна. Удачливая нырялыцица появлялась на поверхности с монетой в зубах и подходила к зрителям, которые тут же награждали прелестницу вторым золотым.
Конан с удовольствием понаблюдал бы за этой игрой подольше, но Герат потянул его за ногу:
— Пошли, надо торопиться! Если будешь на все пялиться, глядишь, и ночь пройдет…
Следующий двор был тем, куда они и стремились. Привычно перемахнув через забор, подельники мягкими шагами направились к невысокому, но обширному строению в глубине.
— Собак у него нет? — шепотом поинтересовался варвар.
Туранец отрицательно помотал головой, доставая из мешка железный стержень. Поддев дужку замка, он навалился на рычаг. Крак! Скоба вылетела из двери, путь — свободен.
— Пойду вперед — я помню, где тут что, — тихо сказал Герат и вошел внутрь.
Киммериец проследовал за ним, прикрыв за собой дверь. Косой зажег маленькую медную лампу, скудное пламя которой осветило обширное пустое помещение. Только в дальнем от входа углу стояли большой деревянный стол и два громадных сундука.
— В сундуках его камни, — тихо сказал Герат. — Ладжаур.
Конан мягкими шагами направился к противоположной стене.
«Отлично, — мелькнуло у него в голове, — всего то и дела, что набить мешки. Клянусь Белом, на редкость удачная вылазка. Может быть, даже слишком…»
Он сделал еще шаг, другой и… Пол под ногами словно разломился надвое, и киммериец полетел вниз, в кромешную темноту, безуспешно пытаясь зацепиться за что-нибудь и задержать падение. Затем он ощутил ногами ступени — но они уходили вниз почти отвесно, так что варвар кубарем покатился по лестнице, чувствуя на губах затхлую пыль подземелья. Когда падение наконец завершилось, Конан поднялся, машинально отряхивая с одежды пыль. Вроде бы он отделался легким испугом: ничего не сломал и даже не слишком расшибся — сказалась природная обезьянья ловкость. Несколько ссадин на локтях и на лбу не в счет — мелочь, бывало и похуже.