– Ты же вот как-то справляешься, – прошептала я едва слышно.
Тристан подошел ближе и поднес руку к моей щеке. Лишь какие-то миллиметры отделяли его от меня. Грудь парня находилась так близко, что я могла сосчитать капельки воды.
Так хотелось еще раз прижаться к этой крепкой груди и заполнить таким образом свою внутреннюю пустоту. И я знала, что сам Тристан не прочь утешить меня, чтобы я больше не терзалась из-за предательства его брата.
– Да, я выносливее, сильнее, чем он, – подтвердил он, и я почувствовала его желание. – Но, Эбби, ты не должна упрекать Бастиана в слабости, в том, что он не может устоять перед тобой и твоими прекрасными плетениями, – хрипло проговорил Тристан. Его палец мягко провел по моей щеке, вниз по шее, и мое тело откликнулось. По рукам и по спине вдоль позвоночника побежали приятные мурашки. Мое сердце забилось с непривычной легкостью. – Без кольца он будет снова и снова терять контроль при одном только взгляде на тебя, – его дыхание полоснуло по моей коже, и черный узор выступил на тыльной стороне руки Тристана.
Он судорожно сглотнул и остановился. Я, не мигая, смотрела, как черная паутина под его кожей проявлялась все отчетливее. Затем подняла взгляд и посмотрела прямо в глаза: так я не упущу момент, когда он потеряет контроль.
– Тристан, пожалуйста, – предупредила я и сделала еще шаг назад, но отступать мне было уже некуда – там располагалось окно. – Не надо, Тристан!
Я коснулась груди парня, и тепло его кожи заставило меня почти забыть о том, что могло произойти.
Он наклонил голову, и его губы почти коснулись моих.
– И даже если он сможет вернуть кольцо, – прохрипел Тристан, и темные полосы потянулись вверх по его шее, – он вряд ли сможет устоять перед тобой. Поверь мне, я сам сейчас едва держусь. – Тристан тяжело выдохнул и опустил руку, отступил на несколько шагов, так что мы больше не касались друг друга. – Бьюсь об заклад, что любой, кто с тобой свяжется, Эбби, обречен на смерть.
Он отвернулся и стянул полотенце со своего плеча, потом потер руки, словно мог просто вытереть черноту, обвившую его тело. Мельком он взглянул на меня через плечо, и от этого взгляда у меня кровь застыла в жилах. Его глаза потемнели, и теперь он походил на хищника, который уже держит в лапах свою добычу.
– Ты особенная, Эбби. Знаешь об этом? Особенная и неотразимая, – он бросил полотенце на спинку дивана и усмехнулся. – Шла бы ты к себе в комнату. Увидимся утром. Договорились?
– Утром? – переспросила я. Ухмылка Тристана стала только шире.
– Нет, если захочешь, можно и у меня на эту ночь остаться. Если пожелаешь, можем даже в одной кровати спать, но…
– Очень смешно! – я метнула на него свирепый взгляд и почувствовала, как кровь прилила к щекам. – Нельзя сейчас просто бездействовать.
Тристан пожал плечами.
– Мы и не бездействуем. Мы пытаемся успокоиться. Ведь так? Во всем этом хаосе мы не должны забывать, что Даркенхолл прежде всего старается держать планку и казаться совершенно нормальной школой.
Я шмыгнула носом.
– Вот именно, что только старается казаться. А на деле никому верить нельзя, на каждом углу – сплетни и обман.
Тристан рассмеялся.
– Туше. Тогда иди в свою комнату и посплетничай с лучшими подружками, – пошутил он, подмигивая, – потому что если ты останешься, Эбби, я за последствия не ручаюсь.
В его взгляде читалось чистейшее соблазнение.
Дрожа, я выдохнула и прижала руку к своему дико бьющемуся сердцу. Я ощущала, что в воздухе витало нечто большее, чем просто легкий флирт. Тристан достаточно часто говорил, как его привлекали мои плетения, как ему хочется их поглотить. И я знала, что это его вожделение сродни мучительному голоду Бастиана. Он мне это объяснял, рассказывал, как чувствует себя рядом со мной.
Меня интересовало, было ли это то, что он тогда имел в виду, или же это являлось чем-то большим.
– Увидимся завтра, – буркнул он, небрежно взъерошив волосы. Вода на его груди высохла, и теперь мне казалось, что я вижу, как бьется сердце парня. – Уходи сейчас же, иначе я уже не смогу гарантировать, что все будет в порядке. – Темные полосы снова выступили на его руках.
Я испуганно ахнула.
– Тебя, видимо, слишком сильно ударили по голове, – прохрипела я, пятясь к двери комнаты. – Ты ничего не соображаешь. Иначе ты бы не стал так говорить.
С этими словами я отвернулась и бросилась вниз по лестнице.
По дороге к школе я почти бежала и замедлила шаг, только когда достигла парка. Под подошвами туфель хрустел гравий, пахло дождем. Я запрокинула голову и всмотрелась в густую листву. Невольно вспомнился тот момент на колесе обозрения, когда мы с Бастианом смотрели сверху на эти кроны деревьев. Уже тогда мои чувства смущали меня. Но, по крайней мере, это были мои чувства. Мои настоящие чувства. Да, мои… А что теперь? Что настоящего во мне осталось?