- Что с ним? – Хранитель тоже слегка успокоился, но вопрос надо было прояснить до конца.
- Да все хорошо. – Ответила Росинка, продолжая откручивать собственное ухо.
- Вот только не знаю, что сказать… Ты его шлепни, наверно.
- Как?! – Мысль о причинении боли беспомощной Личинке не укладывалась в голове, на шее инстинктивно зашевелись сложенные «боевые» конечности.
- А вот так!
Росинка ухватила свободную от Зяблика конечность и с разгона приложила ее к своей… словом, к тому месту, где у всех прочих живых существ расположено основание хвоста.
Исследователь – Центральной: «Она на полном серьезе показывает дозу воздействия».
- Или ущипни. Вот так. – И ухватив кисть, продемонстрировала - два ближайших когтя боковыми поверхностями захватили серебристую шкурку и сжали.
- Но как можно…
- Можно. И даже до маленькой гематомки. Делай что говорят, хуже не будет.
Все еще колеблясь, но строго следуя указанной силе и месту воздействия, Хранитель совершил требуемое. В тот же момент тоскливую руладу как отрезало, челюсти захлопнулись, а глаза наоборот – распахнулись. Увидев «маму», малыш тут же потянулся к ней всеми четырьмя лапками, гримасками выражая радость и что-то лепеча на своем языке.
- Ну вот, и солнышко взошло.
Росинка тоже улыбаясь протянула палец, чтобы нажать на носик, но успела в последний миг его отдернуть конечность от клацнувших челюстей и, изменив при этом траекторию, ткнуть в пузико, чем привела Зяблика в совершеннейший восторг - и еле успела отдернуть лапу от мелькнувших в воздухе крохотных ручек с выпущенными коготками.
- Какой живчик, Уси – пуси. Да? – и выслушав ответный смешок, Росинка добавила:
- Растет наш Зяблик, уже скоро ползать будет. Да? – вызвав, взрыв ответного веселья.
Видимо, изумление все же преодолело видовой барьер, потому как окинув взглядом замершего в полном недоумении Хранителя, она пояснила:
- Дети не всегда в состоянии успокоиться самостоятельно. Нервная система у них не сбалансирована. Он уже и забыл, почему плакать начал, уже и прошло все что болело, надо было просто отвлечь. Пусть и болью – это только полезно.
Потом было много подобных открытий. Например, что ребенка лучше всего укачивать на животе, чтобы он слышал биение сердца. Хранитель с его аж четырьмя тарахтелками и возможностью управлять их биением одним желанием находился вне конкуренции. Правда, в отличие от обычной «мамочки», он не был теплым, но грелка прекрасно решила эту проблему. К тому же как всем прочим ему не надо было перекладывать уснувшего младенца в корзинку после того, как заснет. Риска неловко повернувшись во сне придавить ребенка для него не существовало, потому как в отличие от «мягкотелых», он «во сне» не ворочался, а оцепеневал.
Боялся, правда, что Личинка свалится - поза в которой приходилось «спать» больше всего походила на положенную набок букву “U”, так что лететь до пола было прилично. Но его успокоили – спящего младенца без ножниц не оторвешь, так крепко он держится, вцепившись в «шерсть», этот рефлекс остался еще со времен жизни на деревьях.
Так что благодаря такому сну про проблемы с животиком удалось забыть. Зато хватало других.
_______________
Первым сюрпризом оказалась длительность перелета. Для нее, выросшей в недрах Улья по сути и представлявшим собой космический корабль, лишь временно стоявшем на орбите вокруг центра масс их двойной звездной системы, и в голову не пришло поинтересоваться временем перелета. А как оказалось – следовало.
Дело в том, что идя сюда на форсаже, а потом еще и прерывая прыжок и срочно возвращаясь, «Ностарта» надорвалась. И теперь оставалось только ковылять в нужную сторону, с самой малой из доступных скоростей. Что гарантировало прибытие в порт назначения аж через девять средних циклов.
Но с другой стороны – а куда спешить? Ребенок окружен заботой и вниманием, растет. Ни быстрее ни медленнее сей процесс не станет от того где это будет происходить. А прибудут к месту назначения они как раз к тому моменту, когда ему для развития понадобятся игры с другими Личинками. А пока – ему вполне хватало всеобщей любви, она даже распространилась на Хранителя, чего он совершенно не ожидал, и игр и общения со взрослыми.
А поскольку Зяблик был на корабле единственным и неповторимым, то недостатка во внимании и в желающих побыть рядом он не испытывал, от чего развитие Личинки шло по мнению корабельного врача даже опережающими темпами. Правда, «с рук», а на самом деле он уже научился свободно перемешаться по телу своей мамы, и больше всего ему нравилось качаться на хвосте, он, при общении с особями своего вида, не слазил, а то и норовил куснуть при неосторожном приближении. Но такое поведение как раз было нормой для молодняка идалту, и только радовало окружающих. Зато «общался», перенимая поведение и язык, он весьма активно.
Так что последние опасения, что из него вырастет «фермик только в шерсти», отпали сами собой. Да и Хранитель старался сделать все, чтобы такого не произошло. Уже и Арбитр об «утери расовой идентификации» стонать перестал – во-первых, под давлением Хранителя и приказа Матери, признав, что интересы клана имеют приоритет над опасностью для конкретного индивида, а во-вторых – о чем уже спорить, если «Центральная» на другом языке практически думает? Всё, как говорят на какой-то из планет иных – «пароход ушел».
Но, тем не менее, решение одних проблем в четком соответствии с вселенскими законами подлости порождало новые. Это если не считать того, что «решение» зачастую и было этими самыми «новыми проблемами», которые просто отодвигали старые в угол – «ввиду малозначимости».
Вот, к примеру, выяснив в итоге срок их путешествия, Хранитель, подключив часть Исследователя, кинулся налаживать взаимопонимание с экипажем, ругая себя на двенадцати ему известных языках за упущенные возможности. Впрочем, экипаж на его неуклюжие попытки отреагировал радостно. Первоначальная настороженность и неприятие давно уже успели сойти на нет, а свежий человек (а не человек тем более!!) это ж такая отдушина в монотонном течении вахтенной жизни.
Хранитель тоже наслаждался беседами, когда ему удавалось выкроить время для общения, запараллелив это с основной деятельностью – кормлением или игрой. Попробовал даже доказать, что вполне способен выполнять какие-то работы по хозяйству, мотивируя тем, что имеет двойной набор свободных конечностей и может управлять ими независимо, но наткнулся на совершенно дремучее табу, по которой кормящей мамаше не позволительно доверять ничего кроме ребенка.
Пришлось отступиться, отметив про себя, что ее «приняли в прайд» и ради этого стоит и поступиться даже здравым смыслом, и не настаивать, пусть и на совершенно очевидных вещах. А вообще личности в команду подобрались очень даже неплохие, цельные и без гипертрофии свойственной ее предыдущему кругу общения, и в тоже время в каждом наличествовала этакая яркая черточка, делающая его совсем ни на кого непохожим.
И все бы замечательно, если б не их общая, одна на всех, «изюминка». Первая Мать, какими же они все были озабоченными!
Одно дело, теоретически знать, что «мягкотелые», если и имеют «псевдоличность», то именно связанную с вопросами размножения. Хотя по наблюдениям как раз выходит, что эта их «сексуальность» как раз является «Центральной», все остальное – так, вспомогательные программы, нужные время от времени.
Нет, ничего «эдакого» на ее глазах не происходило, о чем Исследователь люто жалел – все окружающие придерживались довольно строгого поведения, как они его, разумеется, понимали. Вот только понятия эти были весьма специфическими.
Например, постоянная «охота» друг на друга, которой все окружающие предавались с азартом и всей душой, поскольку других объектов для охоты на борту все равно не было. Было весьма поучительно наблюдать, как прямо посреди технического и весьма жаркого спора, пара весьма далеких от детородного возраста и облеченных властью самцов начитают неотрывно провожать взглядом идущую мимо самочку. И как та, почувствовав внимание, начинает демонстрировать свою суть, чуть меняя походку или подрагивая ушками. А уж как при этом вся троица пахнет…