Ритт. Рыцарь. Кажется, так в древних преданиях Син-Ан – Великого Единства – звали воинов, окованных железными латами и носивших тяжелые шлемы.
– Что делает наша юная ле?
От звука знакомого голоса Тэсс едва не свалилась с подоконника. На всякий случай сунув кулон обратно под рубашку, она гордо вздернула нос и поправила:
– Ла. Ла, управитель.
С тех пор, как у нее начала расти грудь, Тэсс, как и многие старшие девочки, упорно протестовала против бесполого детского обращения «ле», но все время терпела поражение. Ее это сердило. Вот Тауру, которая, как и все в ее расе, развивалась быстрее киримо, многие звали ла. А ведь характером эта полукровка-шпринг как раз-таки осталась полнейшей ле, в отличие от Тэсс.
Но управитель Паолино придерживался по этому поводу вполне определенных взглядов. Подмигнув и привалившись спиной к подоконнику рядом с Тэсс, он заявил:
– «Ла» тебя будет звать твой мужчина.
Она фыркнула и с сожалением поглядела на него. Расслабленная поза ло Паолино свидетельствовала о том, что он не собирается никуда уходить и настроен поговорить. Его не ждут никакие важные дела, а значит, он будет задавать свои обычные вопросы – глуповатые и странные.
Но он почему-то молчал. Тэсс смотрела на его молодой остроносый профиль и абсолютно седые пряди длинных волос до плеч. Лицо от одного человека, волосы от другого, манеры от третьего. Она в который раз задумалась, сколько ему может быть в юнтанах – полных циклах ветряных смен от ветра Сна до ветра Сбора. Тридцать? Тридцать пять? Сорок? Он одевался и вел себя так, что его было трудно причислить к воспитателям – людям в большинстве своем простым, блеклым, скучным. Среди них только Мади Довэ выделялась своей яркой красотой. И он. Паолино. Неизменный серо-синий воротник под горло, манжеты, которые хочется потрогать пальцами из-за тоненьких острых кружев, аккуратные безрукавки и брюки кри по фигуре. Ни единого пятнышка. Кольцо с большой жемчужиной на среднем пальце и прямая спина.
– Так что делает наша юная ле? – он снова подал голос, слабо улыбаясь.
В его взгляде не было ничего настораживающего. Он выражал интерес и заботу, но оставался грустным, как у пойманной рыбы.
Тэсс это не нравилось.
– Я жду подругу, – пробормотала она и ткнула пальцем в сторону двери. – Крестные прислали вещи.
– Крестные… – медленно повторил он и посмотрел на океан. – Славно. А ты взяла что-нибудь?
– Ага, – кивнула Тэсс, не вдаваясь в подробности. – Благодарю. Ну… вообще за то, что у нас есть крестные.
Он нахмурился:
– Это совсем не то, за что стоит благодарить.
Тэсс не успела ответить: голубые глаза поймали ее взгляд, и по спине отчего-то побежали мурашки. В его фразе явно был какой-то подтекст, но времени обдумать его у нее не было.
– Что у тебя под рубашкой?
– Что это вы имеете в виду? – она поджала коленки поближе к груди и постаралась спросить как можно более резко, но смутить управителя у нее не получилось. Он лишь повторил свой вопрос и уточнил:
– На цепочке.
Отнимет. Точно отберет, сказав, что детям такие вещи не нужны, слишком большая почесть. Надо было оставаться в комнате, с доктором Довэ, тогда бы она не попалась на глаза этому ненормальному с его взглядом доброй рыбы, которую вот-вот сварят. Тэсс уныло потянула цепочку, в то время как внутри все подрагивало от обиды. Зеленая капля блеснула, в грани камня отразилось бледное лицо в обрамлении седых волос.
– Вот как… даже странно…
В выражении его глаз что-то опять поменялось. Добрую рыбу все-таки бросили в котел.
– Что странно?
Управитель не ответил. Он не сводил глаз с украшения.
– Тэсс. Откуда это?
По имени?! Она не ослышалась? Ло Паолино назвал ее по имени?
– От крестных! – быстро ответила она. – Откуда же еще?
Следующие слова прозвучали членораздельно и тихо:
– Дай сюда.
Он не схватился за цепочку, а только подался вперед, хищно упирая ладони в подоконник, и нахмурился:
– Быстро. Тебе нельзя это держать. Ле не может иметь такие вещи! Под Кровом все равны.
Он пристально смотрел на Тэсс. Глаза угрожающе сузились, и все же в раздраженном тоне ей вдруг почудилось что-то… неискреннее. Но она не успела ничего обдумать, а только лишь отползла подальше и мотнула головой. К горлу подкатывал неприятный ком: