Двигаясь таким образом, минут через двадцать мы вышли из леса на заросшую жёсткой травой и кустами холмистую равнину. Кустарник издали напоминал мотки колючей проволоки. Да и вблизи выглядел не лучше: узкие листья сильно смахивали на острые шипы, а ветки по цвету и степени изогнутости мало чем отличались от ржавой и спутанной катанки.
– Слышь, Журналист, ты зла на меня не держи, – бросил через плечо Байкер, спускаясь в ложбинку меж двух высоких холмов.
На его запястье вдруг затрещал встроенный в ПДА сканер аномалий, обозначая близость «жаровни». Даже невооружённым глазом было видно место, где примостилась эта аномалия: ржавая мачта электропередач колебалась в потоках горячего воздуха над широким пятном выжженной травы.
– Веришь, нет, на мозги мне что-то подействовало. Не иначе выброс сильный грядёт, перед такими катаклизмами обычно обострения всякие бывают. Да и мутосвиньи себя странно вели. Они так-то на людей не нападают, боятся, а тут – как с ума посходили, – ворчливо продолжил сталкер.
– Да ладно, чего там, – отмахнулся я и тут же поддёрнул натёршую плечо лямку рюкзака. – Со мной тоже не так давно странности приключились.
– Да?! И какие?
– Я парень не меркантильный, на деньгах не зацикленный, а сегодня как будто помешался на бабках: всё только и думал, где и как «капусты» срубить.
Байкер хмыкнул, покачал головой.
– А что ты хочешь? Это Зона! Она и не так на людей действует…
Датчик на его руке громко запищал. Байкер резко остановился, вскинул над головой сжатую в кулак ладонь, медленно попятился, отходя чуть в сторону. Я тоже сделал пару шагов в обратном направлении и вытянул шею, чтобы лучше видеть, что делает проводник. А тот достал камешки из кармана, кинул пару штук перед собой, потом ещё с десяток бросил вправо и влево от тропы, нащупывая дорогу. Большая часть камней, попадая в поле невидимой глазу аномалии, резко меняла направление и улетала в стороны. Оставшиеся чернели крупными бусинами в бурой, шелестящей на ветру траве, указывая безопасный путь. На всякий случай Байкер вытащил из кармана ещё одну горсть камней и медленно пошёл к склону левого холма, время от времени кидая перед собой камушки.
Пищание сканера уменьшалось по мере того, как мы взбирались на холм, зато всё громче трещал счётчик Гейгера. А когда до сваленных в кучу бетонных блоков рядом с застывшим на вершине строительным вагончиком со спущенными колёсами и пятнами рыжей краски на облупленных стенах оставалось около десяти метров, прибор и вовсе заверещал как полоумный.
Байкер упорно карабкался вверх, игнорируя трескотню дозиметра. Позже, когда мы уже спускались с холма, обойдя опасное место стороной, он объяснил: лучше хватануть лишнюю дозу облучения, чем угодить в аномалию.
– Придём на место, водки выпьем – выведем радионуклиды из организма. А вот после «мясорубки» нечего будет уже выводить, да и неоткуда: разбросает, зар-раза, по запчастям, вороны косточки добела обглодают, и никто потом не вспомнит, что были такие бродяги – Байкер да Журналист.
Я шёл за ним, кивал, соглашаясь, и смотрел то на притаившуюся в ложбине аномалию (оказывается, если приглядеться и если свет падал под нужным углом, то над опасным местом можно было увидеть призрачную сферу), то на круживших в небе хрипло каркающих чёрных птиц, оставшихся сегодня без обеда.
После ловушки Байкер больше не проронил ни слова. Видимо, решил полностью сконцентрироваться на дороге, чтобы теперь уж заранее заметить опасность. Ведь нам, если честно, очень повезло: если бы его сканер вдруг вышел из строя – батарейка там села или микросхема сгорела какая-нибудь, – и не шагать бы нам с ним по жухлой траве, что хрустела у нас под ногами. Сталкер внимательно смотрел на ПДА, бросал камушки перед собой, нащупывая путь. Иногда останавливался, вслушиваясь в приносимые ветром звуки. Вместе с напарником к Зоне прислушивался и я, повторяя каждое его движение и впитывая чуждый для меня мир каждой клеточкой тела.
Ближе к вечеру температура заметно понизилась. Из расположенной на востоке низины на холмы надвигался туман. Там молочная пелена уже полностью поглотила разбросанные по равнине корявые кусты и теперь вплотную подбиралась к верхушкам голых ветвей чёрных уродливых деревьев. Казалось, будто это утопающие тянули руки в последних попытках вырваться из плена пучины, которая, не желая отпускать добычу, всё сильнее затягивала их в себя, пока клубящиеся волны не прошли над местом, где когда-то барахтались пленники стихии.