— Это хорошо. Больше дел, меньше дурных мыслей.
— От которых никуда не спрятаться.
Хазани промолчал, выбрался на улицу, прошагал через кишлак, вошел в чайхану.
Анвар увидел его и сразу же подошел. Его глаза тревожно блестели.
— Что случилось, отец?
— Ничего. Просто решил проведать тебя, посмотреть, как идут дела. Надеюсь, ты ничего не имеешь против?
— Как может сын иметь что-то против отца? Проходи, пожалуйста. Кушать будешь?
— Ты ведь все равно не отпустишь меня без угощения.
— Это так. Что подать? Плов, шашлык, кебаб?
— Кебаб, две порции.
— Хорошо. Чай и сладости принесут сейчас, а кебаб я сделаю сам, придется немного подождать.
— Я не спешу.
Анвар ушел.
Хазани устроился на небольшом топчане, достал сотовый телефон, отыскал в контактах номер сержанта, нажал клавишу вызова.
— Да! — тут же ответил знакомый голос.
— Салам, Фади. Это Хазани!
— Муштак, рад слышать. Я был уверен, что позвонишь. Проверил нас?
— Да.
— Это хорошо.
— Я не только проверил вас, но и получил информацию, касающуюся предателя Гасани.
— Даже так? Оперативно работаешь.
— Думаю завтра приехать в Кабул.
— Отлично! Где наш дукан, ты знаешь. Во сколько ждать?
— Где-то в полдень. Мне надо еще решить свои проблемы по мастерской.
— Я мог бы помочь.
— Пока обойдусь, дальше посмотрим.
— Хоп. В двенадцать мы будем ждать тебя.
— До встречи.
— До встречи, брат.
Последние слова услышал Анвар, который принес чай и сладости.
— Ты с кем-то собираешься встретиться, отец? — спросил он.
— Да, я завтра еду в Кабул. Собственно, пришел узнать, не надо ли что купить для тебя.
— Нет, у меня вроде все есть. Ты по запчастям поедешь?
— Да.
— Я тебе не нужен?
— Нет. Не в этот раз.
— Хорошо, пей чай. Скоро будет готов кебаб.
Хазани указал сыну на место рядом и спросил:
— Помнишь, мы говорили об открытии чайханы у дороги, где арык за селением?
— Помню.
— Ну и что?
— Я все обдумал. Ты, конечно же, прав. Надо открывать.
— Хорошо. Занимайся этим. Дед поможет с землей, денег дам. К следующей весне у нас должна быть вторая чайхана.
— Успеем и раньше, если формальности решим.
— Все решим. Было бы желание, а оно есть. Нельзя останавливаться на достигнутом. Ты всегда должен иметь перед собой цель. Тогда жизнь наполнится смыслом, скорбь утраты притупится.
— Я не забуду Саида.
— Никто не забудет.
Анвар посмотрел на Хазани и осведомился:
— А у тебя, отец, есть цель? Почему ты не расширяешь мастерскую?
— Всему свое время, сын. А цель? Насчет этого поговорим попозже. Ладно, ступай, а то твой помощник не успевает обслуживать посетителей.
— Да, отец.
Дугани вошел в магазин.
Павар, как обычно, восседал за прилавком, просматривал газету.
— А вот и я. Вы не ждали?
Павар взглянул на него и осведомился:
— У тебя повысилось настроение, Фади? Неужели Фарани сделал нам большую скидку?
— Нет, но отдал товар по нормальной цене. Мы спокойно можем набросить процентов пятнадцать-двадцать, и все равно будет дешевле, чем у других. Но дело не в этом.
— В чем же?
— Звонил Муштак Хазани, он же лейтенант Козырев.
Павар оживился:
— Вот как? Честно говоря, не ожидал. По крайней мере, так быстро. Судя по твоей физиономии, он решил-таки встретиться с нами?
— Да, завтра в полдень подъедет и подвезет нам кое-какую информацию по Гасани.
— Вот как?! Это уже очень интересно.
— Не забывай, Бакир, у него тесть — весьма влиятельный человек.
— Да, господин Табрай в свое время пролил много крови наших солдат и офицеров.
— Это было давно. Очень много бывших полевых командиров, воевавших против нас в восьмидесятые годы, сейчас на нашей стороне. Теперь они понимают ошибочность того противостояния.
— Лучше бы они еще в те времена поняли, что мы не враги им. Но что было, то было. Так, значит, Козырев будет здесь завтра, около полудня?
— Да.
— Надо позвонить Файдару, сказать, чтобы подъехал, и приготовиться к встрече гостя.
Дугани отмахнулся.
— Нечего готовиться. Хлеб есть, водка тоже, тушенка, зелень. Что нам еще надо?
— А если Хазани не пьет?
— Ага! Точно так же, как и мы с тобой. Несмотря на то что являемся правоверными. Да простит нас Всевышний.
— Не простит, даже не надейся.
— Значит, я попаду в ад. Хотя после того, через что я прошел на этой земле, там мне точно хуже не будет.
— Не говори так.