— Творец проявил свое могущество и прервал их жизни. Но «уничтожил без следа»… Не надо понимать так буквально — кое-что оказалось под силу нам самим. Насколько мне известно, когда-то Дом был буквально завален трупами ктуллов. Могла разразиться эпидемия, и нашим предкам пришлось по очереди отправить их в утилизатор. Оставили только эти скелеты — для Музея…
Зага, насколько могла, запрокинула голову и смерила взглядом ближайшего исполина. Она не могла представить, как ктуллы вообще ходили, умудрялись сохранять равновесие, почему не валились под собственной тяжестью.
— Слушай, Тирри, если это правда, то правда и другое… В древних сказаниях говорится, будто бы ктуллы умели мыслить. Только это был недобрый разум, враждебный нам, людям.
Тирри кивнул:
— Еще какой враждебный! Но сами они были уверены, что непогрешимы. И даже — ты только вообрази! — считали людьми себя, а не нас. Об этом гласят их записи. Дико, правда?
— Ктуллы оставили записи?!
— Великое множество — письменные, звуковые, видео… И все расшифрованы. Но не каждому дозволено об этом знать. Их даже в Музее нет — они находятся в специальном хранилище. И попасть туда могут лишь Посвященные с высшей формой допуска.
— Жаль. Так интересно, что они могли насочинять! Я бы почитала…
— Ты прочтешь их, Зага! — торжественно произнес Тирри. — Как только станешь моей женой. Обещаю! Я выхлопочу для тебя допуск, они не посмеют мне отказать.
Она с восхищением смотрела на своего героя. Вот это мужчина! Никаких преград не боится, а потому пойдет далеко. Так далеко, насколько можно представить. И ее, свою избранницу, которую фабричные частенько обзывают пустоголовой куколкой, вознесет на самую вершину…
«Да уж, мне точно не откажут, — думал между тем Тирри. — Ты узнаешь все, Зага. Вернее, почти все. Есть одна запись, которую я не открою даже горячо любимой жене. Нельзя! Так будет лучше для твоего душевного спокойствия. Мне — можно, я сильный…»
Сам он прослушал эту запись столько раз, что выучил наизусть. И до сих пор содрогался, вспоминая свое смятение, когда ознакомился с ней впервые.
Вот что надиктовал перед смертью один из ктуллов:
«Это конец. Шансов выжить нет. Обиднее всего причина. Не отказ метеоритной защиты, не взрыв реактора… Даже атака крейсера злобных инопланетян казалась правдоподобнее того, что случилось на самом деле. Да, такой нелепости не предвидел никто!
Отправляясь в полет, мы прихватили кое-какую живность, включая лабораторных крыс — ставить опыты. И вот из-за разгильдяйства одного олуха они вырвались на волю. Мы, идиоты, ограничились взбучкой тому болвану, а на пропажу махнули рукой. Тем временем крысы прошмыгнули в главный продовольственный склад и затаились в его дальнем конце.
Их бегство послужило началом катастрофы. Мы брали продукты из ближних хранилищ и знать не знали, что творится в остальных. А там уже вовсю шел пир. Хвостатые бестии невероятно размножились и тысячами маленьких жадных ртов уничтожали нашу пищу. Когда мы спохватились, было слишком поздно. Хотели вывести крыс ядами, но боялись испортить остатки еды. А пока подыскивали другие варианты, ненасытные грызуны прикончили и эти остатки.
Конечно, мы знали, что до Беты Гончих Псов на наших припасах все равно не добраться — их хватило бы в лучшем случае на четверть пути. Поэтому планировалось со временем перейти на биомассу. Ее синтез уже начался, но полученная субстанция была недоработана. Как выяснилось, крысиным желудкам она почти не вредила, но человеческие ее принять не могли. Чтобы получить полноценную пищу, предстояло провести множество опытов, а времени и сил на это уже не оставалось.
Пайки урезались и урезались, пока не приблизились к нулю, и начался жесточайший голод. Тогда наши химики решили: раз уж все равно помирать, надо прихватить на тот свет своих могильщиков. И устроили крысам газовую атаку — пустили на них какую-то экспериментальную отраву. Как назло, тоже недоработанную… Нанюхавшись ее, заполонившая звездолет четырехногая пакость не сдохла, а принялась мутировать. И не в лучшую для нас сторону!
Хотя какая теперь разница? Скоро я умру, самые стойкие продержатся еще несколько дней — и все. Конец величайшей в истории звездной экспедиции из-за ничтожных мерзких тварей… Видно, не зря кто-то умный говорил, что они в случае чего всех нас переживут…»
Это были грубые, жестокие, несправедливые слова, и в другое время, вспомнив их, Тирри приготовил бы мысленную отповедь ушедшим навсегда гигантам. Но не сейчас. Его возбуждала близость подруги. Не удержавшись, он нежно потеребил зубами ее изящное кругленькое ушко. Зага часто задышала, высунула розовый язычок и лизнула его в щеку. Затем они тесно прижались друг к другу, и их хвосты переплелись…