– Как вы могли? – крикнул он. – Я вас ненавижу! С самого начала я сидела с высоко поднятой головой и теперь, не говоря ни слова, пряча ото всех обиду и смятение, смотрела, как Джеральд бросился бегом прочь. Когда я повернулась, Эндрю Дойл и мистер Уиллард уже встали из-за стола. Эндрю не отрывал от меня испуганных глаз.
– Это правда, Ханна? – в ужасе прошептал он. – Это правда?
– Да, мистер Дойл. Я четыре года жила и работала в maison close.
– О Господи! – прошептал он и закрыл глаза.
Себастьян Райдер сидел с невозмутимым видом, медленно поворачивал бокал с шампанским то в одну, то в другую сторону. Поглядев на него, я сказала:
– Судя по тому, что мне говорил мистер Бонифейс, вы знали о моем прошлом, но я никак не могла предположить ничего подобного.
Он посмотрел на меня без всякого интереса.
– Право выбора принадлежало мне.
– Сэр, – обратился к нему мистер Уиллард, – вы оскорбили мою жену и дочь, и если бы мы сами не искали знакомства с мисс Маклиод, я бы счел ваше поведение непростительным. Мы – люди широких взглядов, но есть же предел всякой терпимости. – Он повернулся к дамам. – Мелани, Клара, нам ничего не остается, как удалиться.
Миссис Уиллард печально поглядела на меня и, недоуменно покачав головой, встала. Клара тоже встала, отняв руки от лица, и я увидела у нее на щеках слезы.
– Вам было... Вам еще не было тринадцати! – прошептала она.
И я услышала крик Джеральда:
– Ханна, как вы могли? Я не понимаю!
Мистер Уиллард взял под руку жену и дочь и вопросительно посмотрел на племянника.
– Эндрю?
Эндрю Дойл открыл глаза и, не глядя на меня, тихо ответил:
– Дядя Бен, я остаюсь. Ничто не может изменить того, что она спасла мне жизнь.
Мистер Уиллард кивнул.
– Как хочешь, – спокойно произнес он и повел жену и дочь к двери.
Сэр Джон Теннант поднялся с места, раздавил в пепельнице сигару и злобно посмотрел сначала на меня, потом на Себастьяна Райдера.
– Нам надо кое-что обсудить, Райдер, – сказал он. – Когда?
Тот ответил ему холодным взглядом.
– Вечером? У меня в доме?
– Прекрасно. В котором часу?
– В половине десятого.
Сэр Джон кивнул.
– Я приду, – прорычал он и двинулся следом за остальными гостями.
– Их осталось трое, – произнес Тоби Кент незнакомым мне голосом.
Правда, не считая меня, на палубе остались только три человека. Эндрю Дойл, повернувшись к нам спиной, держался за поручни. Себастьян Райдер тянулся за сигарой. Тоби, поглядев на него, ударил кулаком по столу, отчего тоненько зазвенели бокалы.
– Вы мне противны, Райдер, – с ненавистью проговорил он. – Жаль, что вам много лет. Нет, плевать мне на ваш возраст. Я бы сейчас с удовольствием с вами разделался.
Я знала, что это не пустые слова, и Себастьян Райдер тоже это понял, потому что на его обыкновенно невозмутимом лице я увидела страх.
– Нет, Тоби, – резко проговорила я. – Вы меня слышите? Нет!
Тоби вздохнул и встал. Веснушки стали еще ярче на его побледневшем лице.
– Эндрю, – попросил он, – вы меня очень обяжете, если пойдете в салон. Я немедленно последую за вами, но сначала мне надо сказать несколько слов.
Эндрю Дойл, поколебавшись пару секунд, кивнул и направился к двери. Тоби наклонился поднять палку. Потом он обошел стол, постоял недолго против меня, раздвинул губы в улыбке, которая мало напоминала улыбку, и крепко, хотя и ласково, взял меня за руку.
– Пошли, Ханна, – сказал он.
Я отпрянула.
– Тоби, вы знаете, я никогда ничего не объясняю и никогда не прошу прощения. Все это не имеет для меня значения.
– Там поглядим, – тихо проговорил он. – Вы во всем виноваты. – Он поглядел уничижительно на Себастьяна Райдера. – Так что, мой милый дружок, не надо спорить. У меня не то настроение.
Дверь в салон была закрыта. Тоби одним ударом распахнул ее и вошел внутрь, таща меня за собой и привлекая к себе изумленные взгляды еще не пришедших в себя гостей Райдера. В центре салона стоял стол. Все, кроме Эндрю Дойла, сидели возле окон, расположенных со всех четырех сторон.
Еще никто не успел произнести ни слова, как Тоби изо всех сил стукнул тростью по столу, отчего дамы и господа вскочили. И Тоби обвел их долгим взглядом.
– А теперь, люди добрые, – голосом, дрожавшим от ярости, проговорил он, – у нас будет небольшой урок истории. Трусы и лицемеры могут уходить. Те же, кто готов смотреть правде в глаза, пусть остаются.
Он замолчал и, заставив меня опуститься в рядом стоявшее кресло, повернулся кругом, полыхнув рыжими волосами.
– В наше время дуэли отменены, – мрачно произнес он, в упор глядя на Хью Ритчи, – но на континенте о них не забыли, так что если кто хочет уйти, но обижен званием труса и лицемера, я с радостью дам удовлетворение.
Глава 10
В наступившей тишине отчетливо слышался ровный гул мотора. Я думала, что все закричат после заявления Тоби, однако, по-видимому, откровения Себастьяна Райдера лишили его гостей дара речи.
Тоби недолго молчал, а когда он заговорил вновь, голос у него немножко потеплел.
– Я был бы рад освободить мисс Клару от правды, которая малоприятна, особенно для молодой девицы. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Однако прежде, чем вы покинете нас, мисс Клара, я хочу поблагодарить вас за то, что у вас единственной хватило ума сообразить, сколько лет было Ханне Маклиод, когда начались ее беды.
Клара сидела, выпрямившись и сцепив руки на коленях.
– Я не хочу, чтобы вы меня освобождали от правды, мистер Кент. Я хочу ее знать.
Ее отец, подавшись к ней, ласково попросил:
– Дорогая, пожалуйста, оставь нас.
– Нет, папа, – наотрез отказалась она, не сводя глаз с Эндрю Дойла. – Я почитаю правду не меньше остальных, тем более один раз я уже несправедливо обидела Ханну. Пусть правда будет неприятной. Я не ребенок. Мне известно, что такое дом терпимости и что там происходит. Сестра Эндрю показывала мне один такой дом, когда я гостила у них, ведь в Мексике меньше этого стесняются. – Она посмотрела на Тоби Кента. – Пожалуйста, сэр, начинайте урок истории.
Мне показалось, что миссис Ритчи и миссис Уиллард ушли бы из салона, если бы не Клара, однако после ее слов у них не осталось выбора, как только последовать ее примеру, хотя мне было совершенно безразлично, останутся они или уйдут. Я знала, что когда Тоби кончит говорить, они, вероятно, пожалеют меня, но это ничего не изменит. Я очень устала и, если бы могла помешать Тоби говорить, непременно сделала бы это, однако я знала, что его уже ничего не остановит.
Он положил трость на стол и скрестил руки на груди.
– Восемнадцать месяцев мы с Ханной были соседями на Монмартре, – тихо начал он. – Я знал, что она из заведения Монтавон, потому что мы дружили и она не сочла нужным скрывать от меня свое прошлое. Поначалу я не имел ни малейшего представления, как она туда попала, но как-то летним воскресным утром мы сидели на берегу Сены и она все мне рассказала. Я ничего не забыл и не удивлюсь, если я единственный, кто знает ее историю.
Он посмотрел на меня, наморщив лоб, а я, как ни странно, ужасно захотела спать, вероятно, в результате пережитого из-за Себастьяна Райдера потрясения. Мне пришлось напрячь все свои силы, чтобы сказать:
– Вы правы, Тоби. Больше я никому не рассказывала.
– Кент, вы уверены, что знаете правду? – холодно спросил мистер Ритчи.
Тоби, согнувшись, повернулся спиной к столу, и я поняла, что он борется с душившей его яростью. Так прошли несколько мгновений, после чего он повернулся обратно и, с презрением глядя на мистера Ритчи, тихо проговорил:
– Послушайте, Ритчи, и судите сами. Насколько мне известно, вы были адвокатом до того, как стали членом парламента, так что сами многое знаете. Не хотите просветить публику насчет одного недавнего и очень шумного дела? Я говорю о деле «Королева против Стеда».