– Я всегда старалась честно вести свое дело, – начала она тихим голосом. – Только неделю назад, перебирая старые документы, я наткнулась на бумаги, которые лежали не на своем месте. Это были документы, Ханна, и они были о вас, но я ничего о них не знала, потому что негодяй Бонифейс скрыл их от меня.
– Но вы ведь все обо мне знали? Разве не вы встречали нас с Бонифейсом, когда он привез меня из Парижа?
– Я знала, что мистер Себастьян Райдер хотел, чтобы вы учили его детей, – медленно произнесла она. – Я знала, откуда вы приехали и какую хитрость придумал Бонифейс, когда вы поначалу отказались. Не сомневаюсь, что ваш друг Тоби Кент просветил вас на сей счет.
– Да. Он мне сказал.
Миссис Хескет загадочно улыбнулась и вздохнула.
– Мистер Кент – замечательный человек, – прошептала она. – Он мне очень понравился, – Она немного помолчала, а потом резко продолжала, словно из прекрасного сна вернулась к суровой реальности. – Должна вам сказать, что я не одобрила хитрость Бонифейса и сказала ему об этом.
– Теперь это не имеет значения. Все вышло на удивление замечательно, миссис Хескет. Однако мне непонятно, зачем мистер Бонифейс сунул мои документы к старым делам, когда вы и так все знали.
Миссис Хескет на секунду накрыла мою руку своей.
– Я многого не знала, дорогая. И вы тоже многого не знаете. Понимаете, в эту папку Бонифейс собрал множество отчетов, предоставленных мистеру Райдеру другими агентствами. Он, наверно, отдал их Бонифейсу, когда послал его в Париж за вами, а Бонифейс не показал их мне, зная, что я ни за что не соглашусь на такое дело. Я ничего не понимала.
– Отчеты, касающиеся меня? Никто в Англии, кроме мужчины, который продал меня, и женщины, которая меня купила, не знал, что я жива. И мистер Райдер не мог этого знать.
– Не мог, – подтвердила миссис Хескет. – Однако у него были причины думать, что есть на свете девушка с бабочкой, с родимым пятном на плече в виде золотистой бабочки.
Ничего не понимая, я несколько минут тупо смотрела на нее.
– О чем вы? – в конце концов я нашла в себе силы спросить ее. – Мне известно, что один из слуг слышал, как мистер Райдер приказывал мистеру Бонифейсу привезти ему девушку с бабочкой, сколько бы это ни стоило, но я думала, это мистер Бонифейс рассказал ему, что меня так иногда звали в Колледже для юных девиц.
– Подождите, приедем домой, – сказала миссис Хескет, – я дам вам почитать отчеты, и вы все поймете. Если Бонифейс и умеет что-то делать, так это писать. У него замечательный почерк, подобного которому я не знаю. А я тем временем буду рассказывать дальше, не называя имен. Может быть, так вам будет легче потом.
Она опять помолчала, словно собираясь с мыслями, а когда кэб повернул на Тоттэнхэм-корт-роуд, заговорила, словно начала рассказывать притчу.
– Жил на свете богатый землевладелец, вдовец, и была у него красивая, но своевольная дочь двадцати лет. Из-за ее своеволия он крепко ее стерег, потому что мечтал найти для нее богатого жениха. Девушка жила затворницей, была почти что узницей в огромном доме своего отца. Но в один прекрасный день, когда она поехала кататься с отцом, она упала и повредила себе ногу. К ней позвали молодого доктора, который недавно поселился в деревне неподалеку, потом позвали его во второй раз, потом в третий, и она без памяти в него влюбилась, а он в нее.
Я ничего не знала о любви, потому что жизнь, которую я вела, сделала ее для меня недостижимой, и все же я легко поверила, что девушка потеряла голову из-за молодого человека, неожиданно разрушившего стену, которою ее окружили.
– Не знаю, как дочь относилась к своему отцу, – продолжала миссис Хескет. – Может быть, она просто хотела убежать от него? Во всяком случае, она знала, что он не позволит ей выйти замуж за бедняка доктора. Не знаю, что они перечувствовали, пока принимали свое решение, знаю только, что в конце концов они все-таки бежали и, вполне вероятно, успели пожениться. Должна сказать, что они совершили бегство не по наитию, а тщательно все продумав и оставив отцу девушки письмо. Чтобы защитить ее имя, или свое, он тотчас всем объявил, что у нее открылась болезнь легких и ей пришлось незамедлительно ехать в санаторию в Швейцарию. Потом он начал поиски.
Мы подъехали к Нью-Оксфорд-стрит, и, когда кэб замедлил на повороте ход, я спросила:
– Мистер Бонифейс тоже этим занимался?
– К счастью, нет, – торопливо ответила миссис Хескет. – Это было еще до того, как я открыла агентство Хескет.
– Наверно, это было очень давно? О, извините, я вас перебила. Пожалуйста, продолжайте.
– Это было до вашего рождения, девочка, – вздохнула миссис Хескет. – Девушка и ее любовник, возможно, муж, так и будем его называть, поступили очень мудро, когда решили искать убежище в Лондоне, в его южной части, в Кеннингтоне, где муж нашел себе работу в качестве младшего партнера практиковавшего врача. Настоящее его имя было Энтони Джеймс Тюдор, однако молодые люди называли себя мистер и миссис Энтони Джеймс.
Я обратила внимание, что миссис Хескет наконец-то назвала мне имя, но оно ничего мне не говорило.
– Семь месяцев потребовалось, чтобы найти следы беглецов. Когда это случилось, сыщики получили причитавшиеся им деньги и исчезли. Не могу сказать вам, о чем думал отец, но, судя по его поступкам, он был уверен, что ему не удастся вернуть домой дочь, и ему надо было выбрать более сильные меры воздействия. Вы знаете, Ханна, что значит слово «шанхай»? Нет, нет, это не город. Глагол «шанхай»?
Моя подруга Маргерит попала в Колледж для юных девиц из Марселя, и от нее я узнала значение этого слова, потому что французские моряки употребляют его так же, как английские.
– Да, миссис Хескет. Это значит, что человека опаивают или бьют по голове и, пока он без сознания, его затаскивают на корабль.
Она кивнула:
– Вот это самое отец девушки решил сделать с доктором Энтони Джеймсом Тюдором, и ему это было легче легкого, потому что он был крупным воротилой в корабельном бизнесе. Наверняка он думал, что если муж его дочери на год-два исчезнет без следа где-нибудь в водах Дальнего Востока, служа палубным матросом на чужестранном корабле, то к его возвращению дочь излечится от своей страсти. А может быть, он даже хотел устроить так, чтобы тот вообще не вернулся.
– А почему отец думал, что это только страсть?
Миссис Хескет пожала плечами:
– Бог его знает! Но я сомневаюсь, что такой человек имеет хоть малейшее представление о любви. Для исполнения задуманного он выбрал управляющего своим поместьем, некоего Эльберта Моргана, негодяя со всех точек зрения, которого очень боялись крестьяне и который один раз чуть не до смерти забил браконьера. Как-то раз, уже после наступления темноты, доктора Тюдора позвали в дом, находившийся рядом с Воксхолл-бридж, сказав, что там тяжело заболела женщина. В этом-то доме Морган со своей шайкой собирался ошанхаить доктора Тюдора. Рядом у причала их ждала лодка, которая должна была переправить их в Роял-Элберт-док, где стоял на рейде корабль, отправлявшийся с отливом на Дальний Восток. Капитаном там был негодяй, не задававший никаких вопросов.
Мы остановились в потоке экипажей, ожидавших своей очереди повернуть на северную часть Чэнсери-лейн. Миссис Хескет печально посмотрела на меня.
– Их план провалился. Видно, доктор умел защищаться, и Элберт Морган ударил его по голове дубинкой, начиненной свинцом. То ли он ударил слишком сильно, то ли попал в такое место, то ли то и другое вместе... Как бы то ни было, через пару минут доктор Тюдор скончался.
Я вздрогнула:
– Как ужасно. Бедняжка.
– Да, вы правы, – спокойно проговорила миссис Хескет. – Убийцы запаниковали, вытащили тело на темную улицу и убежали. Полицейские нашли его на рассвете, когда испуганная жена уже успела заявить об исчезновении мужа.
Кэб вновь тронулся с места. Я представила, что должна была перечувствовать молодая женщина, и у меня закололо в сердце. Когда миссис Хескет начала рассказывать свою историю, я все думала, при чем тут я, а теперь вовсе забыла о том, что она имеет ко мне отношение.