– Тоби, посмотрите на меня, – попросила я.
Он улыбнулся еще шире, но глаз от делий не отвел.
– Не мешайте мне запоминать цвет.
– Тоби Кент, вы меня не проведете. – Я подалась вперед, взяла его за подбородок, повернула к себе и стала смотреть прямо ему в лицо.
Поначалу он мне с удивлением подчинился.
– Это ужасно страшно, когда вы вот так смотрите, юная Маклиод.
– Неважно, как я смотрю. Вы печальны. Тоби, что случилось?
– Печален? Чепуха. Почему бы мне быть печальным, глупая девчонка?
– Это как раз то, о чем я вас спрашиваю, и не пытайтесь меня обмануть. – Я отпустила его подбородок. – Господи, наверно, я глупая, но если я в чем-то разбираюсь, так это в мужчинах. Я совсем не горжусь этим, но и не стыжусь этого, просто так оно получилось. А в ваших глазах, Тоби, я вижу печаль... – Я запнулась, вспомнив вдруг, что он вовсе не обязан открывать мне свою душу. – Ох, простите меня. Вы не хотите об этом говорить?
Он вздохнул и с притворным недовольством посмотрел на меня.
– Ханна, когда это у меня были от вас секреты? Ладно, признаюсь вам. В Вене меня пригласили написать одну девицу из аристократического семейства. Ну, и... в первый и последний раз Тоби Кент как ее увидел, так и пропал, и напрасно, потому что я ей не понравился. Вот и вся история.
– Простите меня, Тоби, простите. Желаю вам побыстрее развеять вашу печаль. – Сколько признаний я выслушала о несчастной любви с первого взгляда, что потеряла к ней всякое доверие, однако с утешениями решила подождать. Лучше всего для него было бы поговорить о ней, а не держать в себе свое горе. – Если вы хотите рассказать о ней, я вас внимательно слушаю. Правда. Может быть, это вам поможет.
Он лишь хохотнул в ответ:
– Посмотрим, посмотрим. А пока переменим тему. – Он встал и огляделся. – Вы еще ничего не сказали о моем элегантном виде. Красавица, вы меня обидели. Я ранен в самое сердце.
Мне было легко принять его тон.
– Тысяча извинений, mon vieux, но я ничего не сказала только потому, что не могла подобрать подходящие слова, чтобы выразить свой восторг, ни на английском, ни на французском языках. Вы выглядите так... так...
– Шикарно?
– Шикарно! Le mot juste. Посмеявшись, мы оба уселись в кресла.
– Ханна, вы не устали? Может быть, мне лучше уйти? – Он посерьезнел. – Флора Хескет и Эндрю Дойл мне довольно много рассказали, но я бы хотел, Ханна, услышать все от вас самой.
– Ладно, только обещайте, что не будете хмуриться, пыхтеть и скрипеть зубами. Все уже позади.
Тоби Кент приложил руку к сердцу:
– Обещаю.
* * *
Я очень окрепла за следующую неделю. Эндрю навещал меня каждый день, мы много разговаривали, к тому же я с удовольствием занималась испанским языком по учебнику, который он мне принес. Тоби Кент и миссис Хескет приходили ко мне по очереди по утрам на час-полтора, так что я не скучала без общества.
И от миссис Уиллард, и от Клары я получила из Парижа по очень милому письму. Они обе тепло поздравили меня с помолвкой, и я не нашла ни одного намека на разочарование или недовольство, хотя, как я понимаю, радоваться им было нечему. Вероятно, в душе они были в ужасе, но сочли для себя невозможным оспаривать решение Эндрю. К тому же я им нравилась, и они понимали, что я провела четыре года в Колледже для юных девиц не по своей воле. Из их писем я узнала, что они вместе с Эндрю поедут в Мексику и проведут там несколько недель, после чего вернутся домой.
Когда миссис Хескет пришла ко мне сразу после приезда Тоби Кента, я ей очень обрадовалась, но заметила, что она тоже печальна, хотя старается это скрыть. Я не стала делать вид, что ничего не вижу, и прямо спросила ее, в чем дело.
– Все мужчины, дорогая, мужчины, – вздохнула она. – Иногда я думаю, что они появляются на свет исключительно, чтобы огорчать женщин.
– О Господи! Тоби?
– Нет. Тоби – это радость, Ханна, но я старше его на восемь лет, и мы с ним как два корабля, бороздящие в ночи океан. Это все ни на что хорошее не способный Бонифейс. Он опять дома, работает сейчас в Лондоне, и вчера я, спрятав свою гордость, прямо спросила его, собирается он на мне жениться или нет. Так знаете, что мне ответил этот негодяй? «Такой вопрос, миссис Хескет, ни одна уважающая себя женщина не задаст мужчине». Я готова была разреветься от унижения, но, конечно же, сдержалась. Когда я думаю, сколько я сделала для Бонифейса... Знаете, ведь он бы уже давно разорился, если бы не я. Да нет, я знаю, что бываю с ним резка, но он ведет себя с таким безразличием, словно я плохо ухаживаю за ним, а я ведь, Ханна, совсем неплохо веду дом. Я всегда на месте, когда он возвращается из поездок, готовлю его любимые блюда и вообще очень с ним нежна наедине. Нет, детка, мне все это надоело. Скажите, что вы обо мне думаете?
– Я очень хорошо о вас думаю, миссис Хескет, – сказала я, – думаю, что вы сами испортили мистера Бонифейса, очень вы избаловали его. Ему надо показать, что будет без вас, а то он привык, что вы есть и все делаете... – Неожиданно мне в голову пришла хорошая мысль, и у меня даже перехватило дыхание, так она мне понравилась. – Миссис Хескет, у меня есть к вам замечательное предложение. Не поедете ли вы со мной в Мексику в конце месяца?
Она поднесла руку ко лбу, не понимая, что я задумала.
– В Мексику? Но... Я не понимаю.
– Мне нужна компаньонка, и Эндрю собирается кого-нибудь нанять, а мне бы очень хотелось, чтобы вы поехали со мной. Вы немножко там побудете и вернетесь, как только пожелаете, но вас не будет месяц-полтора, и мистеру Бонифейсу придется самому о себе позаботиться.
От неожиданности она часто-часто замигала ресницами.
– Самому о себе позаботиться? Да он умрет, Ханна.
Я рассмеялась:
– Не умрет. Он получит урок, который вы должны были ему преподать много лет назад. Не могу вам обещать, что он сразу же попросит вашей руки, но, когда он будет бояться, что вы в любой момент возьмете и оставите его, думаю, он станет куда более покладистым, и остальное будет уже делом времени. Если, конечно, вы этого хотите.
Миссис Хескет устремила на меня мечтательный взгляд. – Конечно же, я дура, – тихо проговорила она, – но я этого хочу, Ханна. А вы уж очень мудры для ваших лет, детка.
Я криво усмехнулась:
– Я очень старая для своих лет, но теперь уж ничего не поделаешь.
Глава 16
Солнечным октябрьским днем мы поднялись на корабль «Троянка» и отплыли в Мексику. Наш путь лежал через Бермуды, Нассау и Гавану. В Веракрузе нас должен был встретить Эндрю и поездом отвезти в Мехико. Отдохнув там ночь, наутро нам предстояло опять сесть в поезд и проехать пятьсот миль на север в Монтеррей.
Мы рассчитывали, что миссис Хескет побудет недели две в Мехико с родственниками матери Эндрю, а потом ее проводят в Веракруз и она одна вернется в Англию. Все ее путешествие первым классом оплачивал Эндрю, который очень обрадовался, что меня будет сопровождать столь решительная особа, оказавшая ему неоценимую помощь в моем спасении.
За три недели до начала нашего плавания Тоби Кент принес мне книги о Мексике и карты, чтобы я понемногу знакомилась со страной, где собиралась обрести новый дом.
Я рассказывала ему, что успела узнать, и он по учебнику проверял, правильно ли я выучила испанские слова, кстати, как я выяснила, он сам неплохо говорил по-испански, потому что одно время служил на испанском торговом корабле. Теперь он с удовольствием помогал мне расширять мои познания, потому что сам имел намерение попутешествовать по Мексике.
Миссис Хескет тоже навещала меня, однако не желала учить испанский или какой-либо другой иностранный язык.
– Детка, – заявила она, – учить чужой язык – занятие совершенно противоестественное, потому что Господь в Своей мудрости дал людям разные языки в наказание за Вавилонскую башню и не мне бежать от Его суда.
Пока она говорила, в ее глазах зажегся лукавый огонек. Ее переполняла радость, потому что мистеру Бонифейсу ее отъезд пришелся совсем не по душе.
– Бедняжка сначала не поверил, – объявила она с удовольствием. – Потом пришел в ярость, а теперь горюет. Очень трогательно. Вчера вечером Тоби пошел с ним куда-то, и он напился, а потом стал жаловаться Тоби на жизнь. Милый Тоби уверяет меня, что к моему возвращению из Мексики негодный человек созреет до того, чтобы встать на колени и попросить моей руки. Тоби считает, что я должна немного подождать, а потом как бы нехотя согласиться.