– И ничего не делайте для него, пока он будет ждать, – добавила я. – То есть совсем ничего, ни на кухне, ни в спальне.
– Мне это уже приходило в голову, – с милой улыбкой проговорила она и взяла меня за руку. – Ханна, дорогая, вы мне больше, чем дочь. Дочь бы меня не поняла.
Моя каюта на «Троянке» была рядом с каютой миссис Хескет, и Тоби поселился на той же палубе. Погода поначалу нас не очень радовала, и миссис Хескет два дня пролежала в постели, зато потом мы совсем освоились и от души радовались установившейся погоде и великолепному морскому путешествию. На свежем морском воздухе я очень скоро обрела прежнее здоровье, и воспоминание о пережитом кошмаре потускнело и мучило меня не больше дурного сна.
Я продолжала читать книжки о Мексике и практиковаться в испанском языке с Тоби, а миссис Хескет читала романы из корабельной библиотеки и пересказывала нам их по вечерам за обедом. Тоби делал наброски, написал несколько картин, причем очень быстро, как всегда. Миссис Хескет картины не понравились, а мне они все больше и больше приходились по душе. Чтобы пошутить над ней, он написал ее так, как если бы сделал фотографию в цвете, и она пришла в неописуемый восторг.
Мы трое прекрасно проводили вместе время. Разговаривали, читали, спорили, играли во все возможные на палубе игры, знакомились с другими пассажирами, вечерами слушали прекрасное трио или играли в шахматы и карты, чему нас обучил Тоби.
Временами на меня накатывало сомнение, правильно ли я сделала, что приняла предложение Эндрю. И мне тогда было неважно, что он знает правду и что меня ребенком принудили к позорному образу жизни, с которым я порвала, едва у меня появилась такая возможность, ведь ничто не могло изменить моего прошлого, а оно было далеко не лучшим приданым. О своих раздумьях я не говорила ни Тоби, ни миссис Хескет. Я должна была нести свою ношу сама и не взваливать ее на чужие плечи.
Был теплый день, когда наш корабль бросил якорь в старейшем мексиканском порту Веракруз. Я изо всех сил старалась отогнать от себя печаль. Мне нравилась суета в порту, и я вглядывалась в лица людей, стараясь отыскать среди них Эндрю. В конце концов мы сошли на берег, получили свои чемоданы и без задержки миновали таможню. Эндрю нигде не было. К нам быстрыми шагами приблизился седоволосый высокий мужчина с аристократическим лицом. На нем был летний легкий костюм, цилиндр, и в руках он держал тросточку с костяным набалдашником. На почтительном расстоянии за ним следовали двое мужчин в чем-то наподобие ливреи, в которых я признала слуг.
Высокий мужчина поклонился нам и обратился к Тоби на хорошем английском языке, правда, с акцентом:
– Извините, сэр, имею я удовольствие говорить с мистером Тоби Кентом?
– Это я, сэр.
Тоби снял шляпу и поклонился.
– Я – Энрике дель Рио, кузен матери синьора Эндрю Дойла.
– Рад познакомиться с вами, сэр, – сказал Тоби и повернулся к нам. – Позвольте представить вам синьора Энрике дель Рио. Синьор, представляю вам миссис Флору Хескет и мисс Ханну Маклиод.
Мы обменялись рукопожатием, и я забыла все испанские слова, которые выучила за это время, правда, это было неважно, потому что синьор Энрике продолжал по-английски:
– Я тут, потому что Эндрю не имеет возможности встретить вас. – Он огляделся и понизил голос: – Мне придется сообщить вам нечто не совсем приятное, однако не здесь. Вот сядем в поезд, там и поговорим.
Душа у меня убежала в пятки, и я шепотом спросила:
– Эндрю болен? Его ранили?
Энрике дель Рио покачал головой:
– Нет, синьорита. Мы думаем, он в добром здравии, но, пожалуйста, позвольте мне ничего не говорить, пока мы не останемся одни.
Тоби взял меня под руку.
– Конечно, синьор. Как прикажете.
Энрике дель Рио сказал несколько слов слугам и подал руку миссис Хескет, которая приняла ее с большим достоинством. Экипаж уже ждал, чтобы отвезти нас на вокзал. Ни слова не было сказано, пока мы ехали до вокзала, разве что мы ответили на вежливый вопрос о том, как нам понравилось морское путешествие.
Нас ждал вагон первого класса, и на секунду у меня промелькнуло в памяти, как всего месяц-два назад я лежала в другом вагоне за тысячу миль отсюда, а миссис Хескет и Эндрю Дойл рассказывали, как им удалось отыскать и спасти меня. Теперь я вновь была здоровой и сильной и очень волновалась за человека, который стал моим другом, ни перед чем не остановился, чтобы помочь мне, и сделал мне честь, предложив мне свою руку и сердце.
Когда мы все расселись, Энрике дель Рио сказал:
– По предварительной договоренности, вы все должны были стать моими гостями на сегодняшнюю ночь в Мехико, чтобы завтра отправиться дальше в Монтеррей, кроме миссис Хескет, которая сделала мне честь, согласившись погостить у меня недели две. Однако теперь мы думаем, что лучше вам всем остаться в Мехико... пока ситуация не прояснится.
– Какая ситуация, синьор? Скажите нам все, пожалуйста, – попросила я.
Он с сочувствием посмотрел на меня.
– Эндрю был не очень осторожен, – прошептал он. – Вы наверняка знаете, что он занимается политикой, конечно, имея благородные цели, однако он принадлежит к тем людям, которые хотят немедленного благополучия для всех без исключения.
– Мы знаем, сэр, – ответил ему Тоби, – что Эндрю с симпатией относится к менее удачливым своим согражданам. Он не делал из этого тайны.
Энрике дель Рио грустно кивнул:
– С сожалением должен признать, что в семье на него смотрят как на молодого дурачка с горячей головой. У нас очень влиятельная семья, и некоторые из нас занимают высокие посты в правительстве. Эндрю подавал нам много поводов для сожалений, поскольку он на стороне людей, настроенных против нас. – Энрике дель Рио пожал плечами, словно покоряясь судьбе. – Тем не менее... он из нашей семьи. Хотя его отец американо, он все равно наш родственник, и ради его матери мы старались не обращать внимания на его выходки. Однако сейчас он в очень опасном положении.
Сжав на груди руки, я подалась вперед.
– Пожалуйста, – взмолилась я, – сэр, скажите мне, где Эндрю и какая опасность ему грозит.
– Эндрю где-то в горах Сьерра-Мадре дель Сур, недалеко от Оахаки. Он в руках у бунтовщика, который грозит лишить его жизни.
Я задрожала всем телом, не в силах вымолвить ни слова. Миссис Хескет обняла меня.
– Сэр, я не вижу в этом смысла, – сказал Тоби. – Ведь Эндрю – друг бунтовщиков.
Энрике дель Рио мрачно усмехнулся:
– Ну, конечно, мистер Кент. Он им помогал, возил им еду и оружие и теперь бы гнил в тюрьме, если бы не мы. Тем не менее мы не могли позволить ему тратить много денег, поэтому они решили использовать его иначе. Приехав из Англии, он тотчас отправился в Оахаку, а потом в горы Сьерра-Мадре для переговоров с одним из вождей бунтовщиков, который когда-то тоже был джентльменом и вообще очень похож на нашего Эндрю.
Я не узнала свой голос, когда спросила:
– Его зовут Рамон Дельгадо?
– А, значит, Эндрю говорил с вами о нем. Это он, Рамон Дельгадо, мечтающий из искры раздуть пламя революции. Уверяю вас, ему это не удастся. Двадцать пять лет мы живем мирно, благодаря мудрому правлению Порфирио Диаза, после многих лет войны и смуты. Люди радуются миру, даже бедные люди. Было время, когда наша страна кишела бандитами и грабителями, и хуже всего приходилось именно беднякам. Теперь у нас почти не осталось бандитов. Правительственные войска их уничтожили. Мы избавились от страшных долгов, и Мексике открыт путь к благополучию.
Энрике дель Рио разволновался, произнося перед нами свою речь, и оборвал себя с виноватым видом: