утвердительно кивнул головой, будто прочел мои мысли… Он, как обычно, скривил рот, окинув
придирчивым взглядом наши сведенные челюсти и сжатые зубы… Поискал, к чему еще можно
придраться, ничего не нашел, развернулся и направился к двери… но обернулся – уже из темноты
коридора…
– “Медведи” уже близко, но Ульвэру еще нужно время. Теперь каждый обрывок времени будет
дороже наших жизней… Операцию завершим через час. Это промедление оставит нам один путь –
отход через лесные чащи. Его с боем отбивать будем. И нас Ульвэр первыми пошлет. По его
приказу – видеть мы будем не все. Но я знаю, что в этих лесах что-то есть, – что-то, что командиры
скрывают. И оно опасно. В этих лесах бойцы пропадают – и их не ищут. Ясно?
– Так точно, командир.
Мы ужасно устали и соображаем уже с трудом… Я еще понять не успел… Я еще ничего толком
понять не успел… А тут еще лесные чащобы и… Не дошло что-то… К чему это Стикк клонит? Он
что, решил… Нет… Он не может… Он наш командир… Это просто его издевки… Мы у него по
этой части избраны… Точно – это издевки. Тут он удержи не знает… Но Стикк… Он подошел к
нам ближе и припер нас к стенке строгим неотступным взглядом…
– Нет, вижу, что не ясно… Хантэрхайм больше не способен обеспечить Штраубу защиту. Скоро
Штрауб вступит в жестокий бой – откроет северный фронт, третий фронт. Шаттенберг долго не
простоит, и у нас не будет ничего, кроме… Штрауб не выстоит – он подымет щиты, и его прикует к
руке “белый генерал”. С этими щитами весь наш мир будет закован волей и властью его одного. А
поступки его – поступки машины… Вокруг нашей последней крепости будут только враги. Но
подобной власти над нашим временем и пространством, над нашей жизнью и смертью не получить
и Ивартэну с его непобедимыми войсками.
Стикк ждет чего-то, не уходит… Он как-то резко стер усмешку, сжал тонкий рот суровой
прямой линией… От напряжения судороги задергали его челюсть… Нервный он, просто, очень…
Не похоже это на его обычные выходки – от этого как-то жутко…
– Генерал Снегов – никто не знает точно, человек он еще или уже стал машиной… чем-то
подобным машине. Многие считают, что с объединением трех систем, Совет AVRG потерял
контроль над его властью. Он вгоняет нас в страх, но он один еще способен вести эту войну и
управлять системой. Офицеры ждут от него четких и холодных решений машины, но только до
границ зоны этой войны. А “белый генерал” забыл про человеческий взгляд – он этих границ не
видит. Перед ним открыто будущее всей системы. И мыслит он одним расчетом. И делает он только
то, что должен. Он смотрит одинаково холодными глазами и на крепости, и на руины, и на живых,
и на мертвых…
22
– Командир…
– Молчи. Скоро все рухнет. Он знает об этом. И его “защитники” – знают. С каждым днем их
расчеты точнее. Скоро учтенные ими версии подойдут к четкому обозначению неизбежного
крушения системы. У них будет подтверждение отсутствию будущего – больше им ничего не
нужно. Их задачи будут завершены, их действия – прекращены. И что ему, что его технике будут
безразличны сроки той решающей угрозы полного крушения системы. Он спишет то время,
которое способно обрести значение только для нас, – не для него и его машин. Никто не знает, что
он решит, но каждый знает, что он не переступит через расчеты. Он примет решение как высший
офицер, но это будет решением высшей технической единицы. Поймите, вы оба, еще есть время,
есть открытые пути. Но скоро не будет ни того, ни другого.
– Командир…
– Герфрид, молчи. Что бы ни было – системе долго не простоять. Штрауб погребет нас – если
не под обрушенным врагом щитом, то под руинами крепостных стен, разрушенных войной и
временем. Офицеры высших рангов – хоть и считают, что время еще есть, – видят у системы
короткое будущее. А “белый генерал” не видит почти ничего. Он окончит расчет, и ничто больше
не помешает ему ясно увидеть впереди – Ничто. Он разожмет руку, которой держит и систему, и
эту войну. И никто не узнает точного времени – никто. Мы все идем по лезвиям его ножей…
Поймите ж, он не помнит, что кроме системы, есть еще и мы. Но мы должны помнить об этом.
– Командир.
– Угрозы близки. И если мы пройдем одну – будут другие. Мы и теперь стоим у черты. Нам не
уничтожить Ивартэн, не уничтожив нашу планету, не подойти к его Центральному штабу, не