ошибку… Допустим одну ошибку при расчете – то погибнем не одни мы… Это погубит Штрауб –
погубит всю систему… И наши смерти смогут только присоединить смерти другие… Просто наши
смерти уже не будут иметь значения… как и наши жизни, отданные этому риску…
– Стикк, проснись…
– Я не сплю, капитан.
– Унхай уже подготовил данные…
Унхай встретил мой взгляд с кремневой твердостью… Он никогда не служил ни мне, ни кому-то
иному… Его подчинение так же твердо, как и его командование. Но мне до сих пор неизвестно –
кому и чему он служит. Унхай не мстит… Этот “дракон” покорно вынес оккупацию и присягнул
Снегову, как только он принял верховное командование и поднял на Ивартэн войско трех систем,
объединенное хищным штандартом AVRG. Унхай не мстит и не ждет мести… Но он не служит нам
– он только подчинен… С решимостью идет за мной на смерть, как преданный воин, но предан он
не мне и не системе… Значит, Унхай может отдать что-то большее тому, чему служит, – что-то
большее, чем его жизнь… “Драконы” считают ценнее жизни лишь честь. Но Унхай пренебрег той
гордостью, которую мы обычно бросаем вперед, под общее обозрение… И не забыл про цель… У
него есть что-то еще… К цели его ведет гордость сильнее той, обусловленной… Он не возьмет за
службу ни славы, ни памяти – отдаст и то, и другое… Отдаст с тем делом, которому служил – тому,
кто этого будет достоин… Отдаст и врагу – такому, как я… Ведь его долг не ограничен разметкой
на карте… Ты последователен, Унхай… Я знаю, о чем ты думаешь, несмотря на то, что ты
скрытен… Ты не показываешь силы ни тем, кто сильнее, ни тем, кто слабее… Ты умен… Ты один
знаешь предел этой силы… Но теперь я знаю, чему ты служишь… Это просто – жизнь. Просто
жизнь… без условностей, без определенных кем-то иным правил.
Унхай с каменным лицом выдержал мою усмешку – этот камень не разбить никому. Он тот, кто
примет с честью не только смерть, но и жизнь… И тот, кто и то, и другое с честью отдаст… Я
видел его смерть, видел и смерть от его руки… Я видел его жизнь – и жизнь от его руки… Но
ничего не видел в его глазах, когда он спасал и убивал… Что ты выберешь сейчас, Унхай?
Он встал и подошел ко мне – поднес открытую ладонь к моей затянутой перчаткой руке и
передал мне еще мерцающий блок данных…
– Я больше ничего сделать не могу, командир.
И что, ты просто передашь мне это и отойдешь в сторону? То, что ты не будешь мешать мне не
значит, что ты мне поможешь, Унхай. Не судьбе же ты это решение предоставишь? Нет, ты
предоставишь решить судьбу мне, “золотой дракон”…
Капитан опять оборвал мои тяжелые, как кошмарный сон, мысли…
– Перекрой этот сектор. Схемы нужны мне сейчас.
– Так точно, капитан.
– Это сложный участок. Его перекроешь ты. Но учти, Айнер будет смотреть эти схемы как
составленные противником…
– Так точно.
Нет, Норвальд мне не враг – он добр, умен и честен… Просто Ульвэр дал ему приказ… И
Норвальд его не нарушит… Он сделал бы это, если бы был уверен, что не допустит ошибки… Но
3
этот расчет ему непосилен… Не враг и Айнер… Он – офицер S9, почти не человек. Ему не знакомо
ни настоящее зло, ни добро. И хоть он скорее других пустит луч мне в голову, он способен видеть
дальше других. Он может увидеть дороги, ведущие к будущему, и узнать, которые из них ведут к
одной цели. Айнер – дефектный офицер S9. Он действует не только с расчетом, но и с риском. Он
не пойдет против приказа, но пройдет по грани. Поэтому он единственный, кто еще способен
помочь или помешать мне… Я должен убедить его сделать этот расчет… Он применит его, если тот
будет верен… А если нет… пустит луч мне в голову еще до того, как призовет в поход…
– Убери эту усмешку, Стикк. Мне на твой счет даны строгие указания…
– Мне об этом известно, капитан.
Фильтры холодом разогнали сигаретный дым… Только с чистым воздухом нагнали и мороз…
Здесь и без того было холодно… А теперь… Теперь я вспомнил, что где-то высоко над нами уже
глубокая ночь, что Шаттенберг бросает наземь бледные тени от хрупких звездных лучей… которые
мне больше уже не увидеть…
Капитан не сразу заметил эту стужу… Он слишком сосредоточен, чтобы отметить понижение
температуры. Его системы теперь реагируют иначе, чем прежде. А пар нашего дыханья он принял
за сигаретный дым… Но курит сейчас он один. Норвальд затушил окурок о стол обнаружив, что