- Значит, ты признаешь, что использовала не по назначению доверенную тебе Силу? – с нажимом повторила Люба. Нерисса хмыкнула и скрестила руки на груди.
- Допустим, я это сделала. Но ведь в этом не было ничего плохого… ну, разве что для этой клуши – ей будет трудновато привлечь еще кого-нибудь. Но, если она хочет добиться чего-то в жизни, ей придется стать сильной.
- Ты пыталась уничтожить Любовь. Наивысшую ценность человеческой жизни, ты ЭТО понимаешь?! Уничтожить ее с помощью Сердца Кондракара – священного артефакта, призванного защищать жизнь и любовь!
Что-то Любушка совсем распсиховалась. Бывает такое, конечно с кошками… весной, в марте, но сейчас-то не март и вообще даже уже не весна!
- Почему кто-то может разрушить мою любовь, но я не могу ответить тем же?
- Потому что ты не просто девушка! Ты Хранительница, и должна ставить ответственность за людей превыше своих желаний. Не говоря уже о том, что между вами не было любви. Страстное увлечение, не больше. ЭТИМ ты пыталась подменить любовь в его сердце, едва не лишив несчастного возможности любить кого бы то ни было!
По рядам Старейшин прошел жужжащий шепоток. Только Оракул продолжал сидеть молча и, кажется, просто спал с открытыми глазами, сохраняя на лице свое бесконечно-мудрое и всепонимающее выражение.
- И тебя саму толкнула на такое вовсе не любовь, – продолжала Люба. – а лишь твое уязвленное тщеславие!
- Ну хватит вопить! – огрызнулась девушка. – Я же сказала, что не спорю! Мне что, попросить прощения и пообещать, что больше я так не буду?!
Люба слегка опешила. Отсутствующий взгляд Оракула неожиданно сфокусировался. С полминуты Мудрейший, видимо, вспоминал, где он находится и по какому поводу шум-гам, после чего встретился взглядом с Нериссой.
- Сила опьянила тебя, дитя. Вместо того чтобы держать ее под контролем, ты уступила соблазну применять ее ради собственной выгоды. Чтобы решить, действительно ли ты достойна быть Хранительницей Сердца Кондракара, Совет на время смещает тебя с этой должности. Отдай мне артефакт.
“Это всего лишь временная дисциплинарная мера. Ну же, будь паинькой…”
- Хранительницей на время твоего испытания Совет назначает…
Краем глаза Нерисса заметила, как напряглась Кадма. Вот уж кто не прочь бы не только заместить, но и сместить! Любопытно насторожила ушки Яна, боязливо сжалась Касси (в точности так же она ежилась, когда учитель объявлял вслух оценки за тест), только красавица Хелен, казалось, оставалась равнодушной. Однако окончание фразы и ее заставило недоуменно захлопать длинными ресницами.
- Совет назначает Кессиди, – объявил Оракул. Старейшины переглянулись, многие с искренним недоумением, но возражать никто не стал. Нерисса едва не рассмеялась, увидев потрясение и разочарование на лице Кадмы. Ее собственные опасения моментально прошли, как только прозвучало это имя. Кессиди в качестве лидера – это напоминает неизящную шутку! Если настойчивая Кадма вполне могла бы проявить себя на должности Хранителя так, чтобы ее окончательно сочли лучшей и оставили им навсегда, то Кася…
- Но я вовсе не… – словно подтверждая, пискнула рыженькая. – я не знаю… не…
- Могущество такого масштаба можно доверить лишь тому человеку, который НЕ ХОЧЕТ владеть им. Хранитель – это именно Хранитель, а не владелец, некоторые из вас, к сожалению, забывают это.
Дрожа, как осиновый лист, Кессиди с покорным видом приняла Сердце из рук Оракула.
- Судебное заседание окончено! – громко объявила Люба. Нерисса смерила женщину-кошку неприязненным взглядом и, неожиданно для себя, негромко произнесла:
- Интересно, сохранишь ли ты свою твердость и уверенность, когда настанет твоя очередь примерить красное одеяние подсудимого, Кити!
- Такого не будет никогда, – сухо ответила Стражница Капель. – я всегда поступаю законно и правильно. И не называй меня Кити, девушка. Это все равно, что кого-то из вас назвать Манки.
Пятерку Стражниц переместили их облачного кондракарского зала на одну из улочек их родного городка. Уже начинало темнеть.
- А говорят еще, будто доносчику – первый кнут! – вроде бы обращаясь к Хеленор, но в полный голос заметила Кадма. – Вот уж не ожидала от Оракула, что он станет поощрять в нас привычку стучать друг на друга!
- Но я же не думала…
Под резким взглядом Кадмы, Кессиди стушевалась и замолкла.
- Так думай хоть иногда, “Хранительница”!
- Перестань, – мягко попросила Хеленор, взяв Кад под руку. – пойдем домой, а то уже поздно.
Нерисса, не вмешиваясь в разговор, тоже пошла прочь. Через пару шагов ее догнала Яна – из-за разницы в росте им не удобно было бы ходить под руку, как это делали Кадма и Хелен, поэтому миниатюрная азиаточка просто сжала длинные пальцы Нериссы в ладошку.
- Ты ведь не слишком расстроилась, правда? Это ведь не навсегда, – жизнерадостно защебетала она. – Все мы знаем, что ты замечательная Стражница! И в Совете это тоже знают! Все помнят, как ты в одиночку противостояла проклятью Фараона Синухета и едва не погибла, спасая нас всех!
Нерисса помнила. Кадма назвала ее законченной психопаткой за решение принять бой в одиночку (по правде говоря, Нерисса просто улизнула от остальных Стражниц). Проклятье должно было убить ее, но не убило, девушка почти две недели провалялась в коме и даже кондракарская Целительница Гигейя была поражена тем, что ей удалось выкарабкаться.
“Те, кого ты сейчас защищаешь, однажды ударят тебя в спину!” – вспомнила вдруг Нерисса последние слова Фараона. Неужели, это касалось Кессиди?! Обернувшись на мгновение, она взглянула на новую Хранительницу.
Рыжеволосая девушка неподвижно стояла, переводя взгляд со спин удаляющихся Кадмы и Хелен, на спины уходящих в другую сторону Нериссы и Яны… Огромные бирюзовые глаза медленно наполнялись слезами…
========== Оруби ==========
К вечернему чаю девушка пришла немного раньше, чем следовало, в результате без воодушевления застав у Ямато-сама Мияши. Правда, сейчас тому явно было не до флирта: красавчик, не переставая, кланялся так, что Оруби поймала себя на ожидании, когда же он треснется лбом о деревянный пол, и бормотал что-то бессвязное по-японски (этот язык, не смотря на определенное сходство с родным наречием, базилиадка знала пока очень поверхностно). Ямато возвышался над суетящемся подручным с невозмутимостью мраморной статуи, хотя реально, если Оруби не ошибалась, был где-то на полголовы ниже Мияши.
– В который раз тебе повторяю, – по-английски произнес глава клана Якудза. – что мне нужны не твои отчеты и оправдания, а результаты! Если я плачу тебе деньги за то, чтобы ты вешал лапшу на уши другим, не значит, что позволю что-то подобное по отношению КО МНЕ!.. Ох, Оруби-сан, прошу простить нас, – увидев гостью, Ямато едва заметно склонил голову, приветствуя ее. – не успели закончить с делами.
Что бы за дела ни были у иерархов Якудзы, Оруби совершенно не хотела о них ничего знать. С Ямато, с Лейлой, которую здесь называли Бенисато, даже с Мияши было гораздо проще по-человечески общаться, если не особенно задумываться, кто они и чем на самом деле занимаются. Наверное, все это отразилось на ее лице чересчур красноречиво, потому что Ямато с полуулыбкой качнул головой.
– У Вас стереотипное представление о Якудза, как о сборище кровавых головорезов. Большинство дел вполне… гм, законные. Поэтому-то и проходят по ведомству Ми-тяна.
Мияши позволил себе покоситься на босса с толикой недовольства.
– Я… займусь этим немедленно, – тем не менее покладисто согласился он. – прошу прощения за неурядицы. Оруби-сан, рад был снова Вас увидеть!
– Мы разговаривали меньше часа назад.
– Поверьте, для меня видеть Вас всегда…
– Табаки, – негромко, с нажимом сказал Ямато-сама. – брысь отсюда!
Мияши, не переставая бить поклоны, поспешно ретировался. Оруби слегка недоуменно уставилась на захлопнувшуюся бумажную перегородку. Табаки? Ничего себе фамилия! Впрочем, кого еще стал бы терпеть рядом с собой Одинокий Тигр.
– Вижу, Вы тоже читали «Маугли», Оруби-сан, – с улыбкой заметил Ямато, жестом приглашая девушку садиться. – он Вам еще не слишком надоел?