— Теперь начнутся комплименты, — заметил я. — Я снабжаю только обедом, напитками и ложью. Бриллианты и меха получите в другом месте.
Она рассмеялась.
— Не очень-то красиво называть девушку золотодобытчицей, даже намеком. Вы можете обидеть ее чувства. Нет, я думаю, что эта история не подходит. Попытайтесь еще раз.
— Великолепно, а как вам это? Ты слышала о синдикате, я полагаю. Я прихожу на явку, но мне приходится прятаться потому, что за мной хвост и мне приходится бежать и прятаться. Они посылают мне шкатулку с новым зелененьким пополнением и она переодетая, и она переодетая и в смешной прическе, чтобы никто не узнал ее — она настоящий наш шеф, и когда она собирается передать мне добычу, я вижу как входит полицейский и я знаю, что он пасет ее. Ей незнакома моя внешность, а произвел в своем облике изменения, с тех пор как стало известно мое описание полицейским. Но у меня осталась только одна минута, чтобы... Нет? И это не нравится?
— Нет, — сказала она. — И это тоже мне не нравится.
Я вздохнул:
— Леди, вам трудно угодить. А как насчет этого? Я из ФБР и мне надо сделать одно дело относительно шпионов, саботажников и прочих, и как только я выхожу на контакт с одним из моих агентов-женщиной, я вижу за нами наблюдают. Он заметил ее, но у меня еще есть надежда на то, что я смогу ускользнуть, если я.... Нет, это тоже не то.
Она пристально посмотрела на меня и провела язычком по своим губкам:
— Почему нет, Поль? Почему ты считаешь, что это не годится?
— Да, в таком случае, — сказал я, — если бы я и в самом деле был из ФБР, я имел бы опознавательные признаки, не так ли? Имея их, я бы тут же погиб. Ты видела когда-нибудь человека из ФБР, который бы не имел радиозуммера в основании шляпы?
— Но у вас разве нет опознавательных признаков?
— Не такие уж гибельные, как я полагаю, куколка, то есть мисс Вайль. Я самый узнаваемый человек, какого ты когда-либо видела, мисс Вайль.
Она сказала медленно, пристально глядя на меня:
— Я думаю, что вы самый умный мужчина, которого я когда-либо знала, Поль. — В ее голосе послышался холодок. — Вы хотите нечто в обмен на нечто, не так ли? Ценой этого обеда, вы хотите, чтобы я молчала и способствовала вам не подвергая вас ни малейшей опасности? Не считаете ли вы, что это хорошая сделка?
Я покачал головой:
— Нет, только какой-нибудь дурак согласился бы на такую сделку. Или девушка, которая любит бифштекс и шампанское, которая нисколько не испугалась при соприкосновении с тайной.
Последовала короткая пауза. Она протянула руку и положила ее на мою.
— Все будет отлично, — выдохнула она. — Все будет хорошо. Если только это вы и собирались мне сказать.
— Я ничего еще тебе не сказал, мисс Вайль. Ничегошеньки. Все, о чем ты могла бы догадаться, не доступно тебе, а все остальное — только догадки.
— Я не уверена, хотела бы я иметь вас своим другом, — сказала она. — Не уверена, что я полностью доверяю вам, чтобы называть вас своим другом. — Она мягко потрепала мою руку и откинулась на спинку с улыбкой. Все уже решилось в ее уме и она прошептала: — но я думаю, что вы уже можете называть меня Тони.
Глава 6
Она жила совсем близко от ресторана. По правде говоря, хотя я и не собирался совершать такую прогулку с нею в прохладе наступающей ночи, когда она была одета в такое платье и в туфлях на высоком каблуке. Но она была еще молода и считала такси неудобством, а прогулка была безрассудна и радостна — или может быть у ней имелись какие-нибудь естественные причины или просто это была сдержанность, чтобы не разделять со мной затемненное черное сиденье в обществе меня и моего ножа.
Во всяком случае, выйдя из ресторана, я снял пиджак и накинул ей на плечи, чтобы предохранить ее от холода. И мы с ней радостно направились по узким улицам со старыми не ухоженными зданиями, на которых еще сохранялся стальной орнамент на окнах и балконах, очень красочный для тех, кому нравится старинная архитектура. Меня больше интересовало нет ли за нами слежки. Идя пешком по соседству с этими древностями и изогнутых маленьких газонов, это было трудно сказать. Если кто-то и следил за нами, он делал это хорошо. Это было его дело — слежка. Вот почему он и был приписан Оливии Мариасси первейшим образом.
Комнатка Тони — квартира или салон, как это они называют здесь, располагалась наверху двух узких, пыльных пролетов лестницы. Под самой крышей. Я не мог освободиться от мысли, что она превращается в духовку летом. Она остановилась на лестничной площадке и вернула мне пиджак.
— Спасибо, произнесла она. Она вынула ключ из кошелька, открыла дверь, положила руку на ручку двери. И попросила меня бесцветным голосом:
— Пожалуйста входите.
— Я сказал, закутываясь в плащ:
— Нет необходимости, настаивать на этом, кошечка. Тебя интересуют только мои намерения, а да остального тебе нет дела. Конечно, я с удовольствием бы остался у тебя. Что ты думаешь, я евнух, или еще что-нибудь? Благодарю, входить я не буду.
Она слабо улыбнулась, как если бы она, что-то доказала сама себе в отношении меня.
— Почему бы нет? — прошептала она. К чему эти демонстрации самообладания?
— Потому, что если я войду, ты захочешь узнать в самом ли деле я простак или бродяга или оба одновременно. Черт побери, ты сейчас удивляешься, почему ты предлагаешь мне войти, не так ли? чтобы посмотреть, какой я слюнтяй на самом деле? Но если я отнесусь к тебе с большим уважением и целомудренно поцелую тебя здесь, у дверей и сбегу поскорей может быть я этим тебе запомнюсь, несмотря на то, каким образом мы повстречались.