Если хорошо разбираться в инопланетной материи, то легко сделать вывод: люди не так уж и сильно отличаются от Лаксенов.
Она рассказывала о своей семье из Невады, листая странички альбома. Каждый раз, когда девушка делала замечания о том или другом члене своей семьи, на лице её появлялась тёплая улыбка. Но эти её родственники ему были, честно говоря, до лампочки.
Он лишь хотел видеть её рядом с собой — если на кровати, тем лучше.
Невозможно было не смотреть на неё — на прекрасно очерченные брови, выступающие скулы, движения губ, наклоны головы…
Вдруг взглянув на него, Бетани улыбнулась.
— Доусон, ты совсем не смотришь на фотографии!
Тот хотел было сказать, что это неправда, но лишь улыбнулся в ответ.
— Прости. Отвлекаюсь на тебя.
— Как-то так…
Она и думать не думала, что он может смотреть на неё хоть весь день. Как будто заколдовали его. "Свихнулся", — сказал бы Деймон, но ему не понять. Шут возьми, да Доусон не вполне понимал, что он вообще тут делает; и почему эта девушка, эта прекрасная человечка, находится рядом с ним.
И это было не очень хорошо.
Но ему не было до этого никакого дела.
Сквозь тихую музыку до него доносились приглушённые голоса её родственников, переговаривавшихся между собой. Затем его взгляд упёрся в приоткрытую дверь. Пожелав, чтоб она закрылась настолько бесшумно, насколько возможно, он посмотрел на Бетани. Кажется, она не заметила.
— Я рад, что ты пригласила меня, — сказал он.
На лице её читалось лёгкое удивление.
Полураскрытые губы так и притягивали взор. Они были в опасной близости к его губам, и вот-вот могло произойти что-нибудь непоправимое…
— Бет…
— Ммм? — её ресницы дрогнули.
— Просто… — ему потребовалась доля секунды, чтобы наклониться к ней. Он глубоко вдохнул её аромат, он был великолепен. Розы вперемешку с ванилью… да, каждая частичка его была в восторге. Он медленно поднёс ладонь к её щеке.
Она не отшатнулась.
Поощрённый этим, он стал перебирать пальцами её локоны. Ресницы Бетани совсем опустились вниз, скрывая от мира самые прелестные глаза. Где-то внутри него тягучим комком сгустилась теплота… Почему именно с ней, с человечкой, ему суждено ощущать подобное — когда есть столько других вариантов?..
Но в чём вопрос, на самом-то деле? Доусон никогда не разделял пренебрежения Деймона, да и большинства Лаксенов, к людям. Не такие уж они и беспомощные, хрупкие создания. Что же он удивляется тогда, что одна из их рода приворожила его?
А потом его поразило. Доусон просто ее не ждал.
Последовало несколько ударов сердца, прежде чем Бетани сглотнула. Пригласить Доусона к себе домой было весьма смелым поступком с ее стороны. Поэтому весь день она представляла собой комок нервов. Когда она сообщила новость своим родителем, ей пришлось выдать им историю жизни Доусона, а это было немного. Потом она была очень взволнована вместе с ним в своей спальне, так близко к долбанным рисункам, которые она нарисовала с него, и сейчас спрятала в шкафу.
Каким-то образом, когда он сидел на ее кровати, все изменилось.
Весь смысл пригласить его состоял в том, чтобы он вернул приглашение — привел ее к себе в дом. Сейчас она не очень думала об этом.
Доусон придвинулся ближе, его дыхание скользило по ее ресницам, кончику носа, щекам… Она чувствовала себя так, словно потеряла равновесие.
— Я говорил тебе, как ты красива? — спросил он глубоким и хриплым голосом.
— Нет, — он действительно не говорил. Она могла сказать по тому, как он смотрел на нее, и это было лучше, чем любые милые слова.
Его дыхание скользило по ее подбородку.
— Ты красивая.
Хорошо, слышать слова было действительно очень приятно.
— Спасибо. Ты и сам не плох.
Когда Доусон рассмеялся, его нос задел ее, и она втянула воздух, словно никогда не дышала прежде. Он был так чертовски близко…
— Я хочу поцеловать тебя, — последовала пауза, ее сердце вспорхнуло, грудь наполнилась чувствами. — Для тебя это нормально? — спросил он.
Было ли? О, вау, да. Но она не могла найти слов. Так что она кивнула. Прежде чем она успела закрыть глаза, Доусон нарушил крохотное пространство, которое разделяло их, и приблизил свой рот к ее губам.
Он провел своими губами по ее, и она почувствовала мягкое, бархатистое прикосновение везде, до кончиков скрюченных пальцев на ногах. Потом его рот отодвинулся снова, словно проверяя, о чем она думала, ожидая ответа. С сердцем, стучащим в горле, она положила руки на его плечи и наклонилась.
Дрожь прокатилась по телу Доусона, и он обхватил ее щеки руками. Ее кожа заныла, когда поцелуй углубился. Каким-то образом одна из ее рук сжала его свитер, притягивая его ближе, потому что между ними все еще оставалось какое-то расстояние и оно было слишком большим.