Когда парень бросился в её сторону, на лице Хенси не дрогнул ни единый мускул. Том схватил девушку за запястье, где-то в глубине себя удивляясь, что она не сопротивляется, и чуть было не закричал от радости, что у него получилось.
- Радуйся, Том, - вдруг сказала Хенси. Том несколько опешил, но не остановился. – Больше такого шанса у тебя не будет.
Когда парень попытался зайти к Хенси сзади и обхватить её, она легко повернулась, хватая парня сзади за шею и ударяя под коленями. Не ожидавший такого поворота Том упал, пытаясь сразу встать, но не успевая этого сделать. Наконец показав свои настоящие эмоции, Хенси подскочила к парню, налетая, словно дикий зверь, и со всей силы ударяя парня ногой в бок. От удара Том перевернулся, падая на спину, хватаясь за ушибленное место, но не прошло и секунды, как на него обрушился новый удар. И ещё один, и ещё, и ещё. Боль пронзала тело парня с интервалом в одну-две секунды, не позволяя даже предпринять попытки встать, да что уж там, не позволяя даже нормально вдохнуть.
Парень чувствовал себя ужасно. Он думал, что сможет легко справиться со слабой девушкой, но на деле слабым оказался он сам – он лежал, пытаясь закрывать грудь и лицо от ударов. Он чувствовал себя жалким, униженным. Его – Тома Ламберта, избивает какая-то девка. Точнее, не какая-то, а Хенси. Хенси Литтл! Та самая девчонка, которую когда-то точно так же бил он…
Удары резко прекратились, но парень даже не успел прийти в себя, как его резко перевернули на живот, заламывая руки за спиной. Он запоздало дёрнул руками и услышал металлический звон, металл впился в его кожу, заставляя взвыть, позабыв о том, что он не должен проявлять слабость ни перед кем, тем более, перед какой-то помешанной, тем более, перед Хенси.
Обездвижив руки Томаса, Хенси попыталась просунуть ладонь под его живот, но, плюнув, просто сдёрнула с него джинсы, вместе с бельём. От такого неожиданного поворота, Том на мгновение замер, широко распахивая свои изумрудные глаза, пытаясь понять, зачем его раздели?
Но времени на долгие раздумья не было. Том забрыкался ногами, а после попытался встать, из-за скованных за спиной рук это получалось плохо. Парень встал на колени, намереваясь подняться на ноги, но его планы вновь пошли вразрез с планами Хенси. Резко оказавшись за спиной парня, девушка прижалась к ней, удерживая парня, одной рукой расстегивая его ремень и выдёргивая из петелек, срывая их.
Извернувшись, Том ударил девушку связанными руками, подскакивая на ноги и бросаясь к выходу, который даже не был заперт, который сулил свободу… Спущенные штаны сделали своё дело и парень, запутавшись, упал, не сдерживаясь и тихо захныкав от безысходности. Ситуация казалась какой-то абсурдной, невозможной, нереальной. Парень отказывался верить в то, что он – Том Ламберт, лежит на холодном полу со спущенными штанами и задранной кверху задницей. Но, что-то внутри подсказывало парню, что это только начало, и это предчувствие убивало.
Прошли всего несколько секунд, но парню они показались вечностью. Чиркнув щекой по полу, парень попытался хотя бы сесть, но его мучительница, уже вошедшая во вкус игры, подошла, сверля затылок парня тяжёлым взглядом, который ощущался даже, если его не видеть. Хенси толкнула парня в спину, возвращая на пол, и продолжила давить, не позволяя Тому встать.
- Что ты делаешь, ненормальная?!
- Молчи лучше, - сухо ответила Хенси, - ты и так уже провинился…
- Ты ненормальная дура! Ты пожал… - фраза парня оборвалась вскриком, который парень не смог сдержать от неожиданности, когда на его оголённые ягодицы обрушился удар ремнём.
Удар был сильным, кожа покраснела и её обожгло болью, но это было только начало… Следующий удар, обрушившийся на парня, рассек его кожу, заставляя забиться под ногой девушки. Увидев, что Том пытается сопротивляться, Хенси нанесла ему ещё один удар ногой под рёбра, а после начала с новой силой его пороть. Пороть…
Том был не в силах поверить в происходящее. Его задницу жгло огнём, рассечённая кожа ужасно болела, кровоточила, но его мучительница даже не думала останавливаться. Хесни била, со всей силы била, видя перед собой не пленника, а себя саму. Она видела себя шестнадцатилетнюю – избитую, униженную, окровавленную, молящую о пощаде… И она мстила за себя. За каждый удар, каждую каплю крови, за каждый крик, сорвавшийся от боли на визг. Она мстила за свою поруганную честь, за свою поломанную жизнь.