- Ты её уволила? – парень искренне удивился.
- А что тебя так поражает? – Хенси отложила вилку и потянулась к стакану с соком, делая глоток.
- Просто, она так долго работала здесь… А ещё, я думал, ты посоветуешься со мной…
- Бруно, это – мой дом. И домработница, и весь прочий персонал тоже – мои.
- Мне всегда не нравилось это деление, - парень нахмурился и наморщил нос. – Почему мы не можем иметь нечто общее?
- Я – собственница, мне нужно иметь что-то своё: дом, пространство… - девушка помедлила и добавила: - Людей…
- Хенси, давай уедим, - резко перевёл тему Бруно, обнимая ладонями почти пустой стакан.
- Почему мы должны уехать?
- Потому что… - парень снова нахмурился. – Потому что с тех пор, как мы приехали в Штутгарт, ты стала совсем странной. Извини, но, мне кажется, что этот город на тебя плохо влияет.
- Этот город мне родной, - отрезала Хенси, возвращаясь к завтраку.
- Не всегда возврат в прошлое означает нечто хорошее…
- Давай, не будем об этом говорить?
- Почему ты так не любишь говорить о своём прошлом?
- А кто тебе сказал, что я не люблю? – девушка застыла с приборами в руках и посмотрела на парня. – Я просто не говорю о нём…
- Почему? – в это утро Бруно понесло. В последнее время он, вообще, всё чаще осмеливался на но, что раньше считал для себя непозволительным.
- Это моё дело, Бруно.
- Мне кажется, я имею право знать.
- Вот именно, - девушка едва заметно ухмыльнулась, - тебе кажется.
- Хорошо, - энтузиазма парня хватило ненадолго, он вновь замолчал, возвращаясь к тарелке с пищей.
Воцарилось молчание, некое напряженное молчание, которое давило на плечи Бруно и которого совершенно не замечала Хенси. Девушке было не привыкать к давлению ситуации, стен, обстоятельств.
Бруно долго думал прежде, чем решиться вновь заговорить, ковырял завтрак, бегал глазами по столу, не поднимая взгляда, кусал губы. Он старался скрыть своё волнение, но от парня просто сквозило неприкрытым беспокойством. Наконец, глубоко вздохнув, парень поднял глаза, собираясь с силами задать вопрос.
Хенси невольно залюбовалась его глазами, цвета горячего шоколада. Они были такими красивыми, но в той же мере они были и фальшивыми, поддельными, они походили на очень хорошую, но всё же копию известного оригинала, как искусно подделанный парфюм. Но в них, всё же, не хватало той черты, которая отличала оригинал от копии, не хватало той перчинки, особенности, той глубины. Глаза парня, и, пожалуй, именно за это Хенси выбрала именно его, отчаянно напоминали ей глаза очень важного человека, безумно важного…
Едва заметно улыбнувшись, девушка перевела взгляд на губы парня, как раз в тот самый момент, когда они, словно в замедленной съёмке, разомкнулись и из груди парня вылетели слова:
- Хенси, мне нужно у тебя кое-что спросить… Кое-что, очень важное…
- Предвидя твой вопрос, - отмахнулась Хенси, - сразу отвечу: никаких знакомств с родителями, никаких походов куда-то – сегодня я не в духе, никаких интервью, в которых ты представишь меня, как свою девушку.
- Я не об этом, - ответил парень, нервно сжимая в руке стакан и поджимая губы. Всё в нём: поза, мимика, выражение глаз, выдавало острейшее волнение.
- Тогда, спрашивай, - великодушно разрешила Хенси, подцепляя вилкой кусочек мяса и отправляя в рот. – Удиви меня.
- Хенси, почему…
- Подожди, - перебила девушка парня, хмурясь и смотря в сторону двери, из-за которой доносился звонок разрывающегося телефона. – Чёрт их дери, чего они от меня опять хотят… - раздражённо прошипела девушка, вставая из-за стола и покидая кухню.
- Поговорили, называется, - расстроено прошептал Бруно, сутуля спину и обнимая руками стакан.
- Мне кажется, это к лучшему, - ответил парню внутренний голос. Бруно лишь нахмурился и, встав из-за стола, сгрёб остатки еды в мусорное ведро, отправляя тарелку в посудомоечную машину.
Упёршись ладонями в кухонную тумбу, парень опустил голову и задумался. Его длинные, спутанные после сна волосы падали на лицо, занавешивая его, отбрасывая на кожу тени-змейки. Он сам не заметил, как начал покусывать губу – эта дурная и вредная привычка появилась у парня почти в то же время, что и любимая девушка, но в последние три месяца начало доходить до того, что он, задумавшись, всё чаще прокусывал собственную плоть до крови. Наверное, он лишь пытался таким образом выплеснуть хоть крупицу тех эмоций, что жили внутри него, часть тех чувств. Бруно любил Хенси, любил отчаянно и, пожалуй, больше, чем она того заслуживала. А она… Она позволяла ему это, никогда не отвечая взаимностью, но и не давая слишком весомых причин, чтобы увериться в обратном. За те два года, что они были вместе, парню так и не удалось понять, что же испытывает к нему девушка и испытывает ли она хоть что-то?