Нанеся ещё несколько ударов, парни сплюнули и вернулись к остальным.
- Пошлите, - скомандовал Мориц…
Часто сглатывая, пытаясь освободить свой рот от чужого вкуса, Мориц лишь сильнее раздразнил свой желудок и, в результате, его вырвало. Кашляя, отплёвываясь, парень уже не замечал, как слёзы текут по его лицу. Безвольно упав на кровать, уткнувшись в неё перемазанным в слюне и слезах лицом, Мориц сжался в клубочек, пытаясь унять боль в теле, но больше – боль душевную, которая была куда страшнее и рвала парня изнутри на куски.
«Господи, - думал Мориц, шмыгая носом, - если бы я только знал, что всё так закончится… Я бы и близко к ней не подошёл. Господи, каким я был идиотом…».
Глава 62
Глава 62
С момента первой «ночи» с Бруно прошло почти три недели, шёл второй месяц жизни Морица под одной крышей с Хенси. На удивление парня, он практически адаптировался к подобной жизни. В отличие от первой угрюмой и пустой комнаты, в которой первое время держала парня девушка, новое его места обитания было вполне сносным, за исключением обоев, которые действовали Морицу на нервы своей странно-мрачной расцветкой. К этой комнатке прилегала ванная комната, так что, парень спокойно мог принимать душ и ходить в туалет в любое удобное для себя время, а не тогда, когда решит его «госпожа». Так же это спасало парня от пытки жаждой, в случаях, когда девушка злилась и приказывала не кормить и не поить парня. Правда, девушка достаточно быстро поняла, что Мориц может попить из-под крана и начала, в случае такого наказания, запирать и ванную комнату. Один такой случай парень запомнил особенно сильно…
После того, как Мориц достаточно сильно повздорил с Хенси, наговорил лишнего, она избила парня так, что тот потерял сознание, а после заперла его на три дня без воды и еды. Если есть из-за сильной жажды хотелось не сильно, то пить… Мориц не находил себе места, его тошнило, кружилась голова, а потом пришла Хенси… с бутылкой воды. Она просто молча вручила её парню и ушла прочь, оставляя Морица в замешательстве.
«Всё-таки, не такая уж она и плохая», - подумал тогда Трюмпер.
А ещё были «игры», много «игр»…
С каждым разом Мориц всё больше убеждался в том, что фантазия девушки поистине безгранична и извращённа. Ещё три раза девушка подключала к процессу Бруно, оставаясь наблюдателем. Дважды она присоединялась к парню, также трахая пленника при помощи страпона, заставляя его чувствовать себя последней шлюхой. Но к этой затее Хенси охладела достаточно быстро и Бруно перестал участвовать в её «пытках». Как бы там не было, Хенси не желала делить Морица ни с кем.
Всё последующее время девушка занималась парнем самолично, устраивая такие «марафоны», после которых он сидеть не мог, но… Но, со временем, и это поражало парня, он научился даже получать удовольствие от процесса. Конечно, ему никогда это не удавалось, если Хенси была не в духе и была настроена исключительно на пытку. Но если она была в хорошем настроении…
В таких случаях она всё делала так, чтобы «пыткой» довести парня, заставить кончить, а после прятать глаза, потому что Морицу было неимоверно стыдно за подобные свои слабости. Он даже не мог определиться, что же хуже: корчиться от боли и стирать потом кровь или кончать от того ненормального действия, которое производит с ним бывшая одноклассница?
А, впрочем, его никто и не спрашивал. Боль или наслаждение зависели лишь от настроения девушки, что Мориц прекрасно понимал. И понимание это угнетало. Быть чужой игрушкой, и не просто игрушкой, а секс-игрушкой – что может быть хуже?
«Наверное, ничего», - всякий раз думал Мориц, когда за Хенси закрывалась дверь. Он подтягивал колени к груди и отворачивался к стене, долго смотря в неё, пока не заснёт.
Понимание того, что он отсюда, вероятнее всего, не выйдет, укоренялось в сознании парня с каждым днём, а потом вновь куда-то исчезало, уступая место пусть хиленькой, но надежде. И тому виной опять была Хенси – её игры в больно-приятно, горячо-холодно и так далее, её резкие смены настроений: от весёлости до дьявольской ярости путали парня, мешали составить достоверную картину происходящего.
Чтобы не мучиться вопросами, которых накопилось не менее тысячи, Трюмпер начал пытаться поговорить с мучительницей, разговорить её, разузнать хотя бы что-то. Это не всегда заканчивалось хорошо… Порой, парень проклинал себя за глупость, шипя от боли, а порой… Порой Хенси спокойно отвечала ему, разговаривала с ним так, словно она не маньячка, а он – не жертва. Мориц давно понял, что единственное, в чём можно быть уверенным в плане Хенси, так это – ни в чём. Слишком уж разномастные черти водились в её голове, чтобы иметь возможность предугадать её следующий шаг…