«Если бы он смог меня простить», - подумала Хенси и тут же мотнула головой, хмурясь, делая большой глоток кофе, словно, пытаясь затопить, заглушить то, что проснулось в ней.
- А сможешь ли ты его простить? – вслух спросила Хенси у самой себя. – Если бы… Нет! – девушка склонилась ещё ниже, обхватила свою голову руками и со всей силы сжала виски, причиняя боль, пытаясь унять то, что так приятно и, одновременно, невыносимо болезненно ныло внутри. – Это всего лишь бред… Всего лишь бред… - шептала девушка, пытаясь убедить в первую очередь саму себя, но себя не обманешь и сердце знало ответ, оно шептало у неё в груди, стремительно избавляясь от рубцов и ран, исцеляясь:
«Конечно, простишь, давно простила, - шептал глупый орган, разгоняя непривычно тёплую, наполненную чем-то светлым, кровь по венам. – И он простит...».
- Заткнись, прошу тебя, заткнись, - прошептала Хенси, невольно всхлипывая и сильнее сжимая свои виски, а, затем, обнимая себя руками. Она не могла понять, как же, так внезапно, из стальной леди она превратилась в тряпку?
«Наверное, - думала девушка, - я всегда была такой. Иначе, я бы никогда не позволила случиться тому, что произошло вчера ночью, но… Но я ведь так хотела этого? – Хенси едва слышно, почти задушено всхлипнула, закрывая глаза. – Мориц прав, у меня никогда не поднимется рука, чтобы убить его. Я слишком слаба для этого, слишком… люблю. Господи, я ненавижу себя за это!».
Хенси полностью опустила голову, утыкаясь лицом в стол и беззвучно, без слёз зарыдала. Так сложно ей не было никогда. Она думала, что давно познала предел боли, оставила его далеко за спиной, но то, что творилось в её душе сейчас не шло ни в какое сравнение со всей ранее пережитой болью, хотя бы потому, что девушка и сама не очень-то хотела с ней прощаться.
Она чувствовала себя живой, живой, как никогда, и это пугало. Пугало и страшило потому, что девушка давно привыкла не чувствовать ничего, кроме лютой, жгучей ненависти. Она привыкла, что ею движет лишь желание мести, но теперь… Теперь место злости и холода заняло нечто иное: тёплое, мягкое, немного жгучее, пугающее, но такое приятное, такое забытое…
- Я сойду с ума… - прошептала девушка, упираясь одной ладонью в стол и второй рукой взъерошивая волосы. – Верно, уже сошла…
Около двери послышались едва уловимые, тихие шаги. Хенси подняла глаза, смотря на дверь. Это было глупостью, безумием, но девушка так остро сейчас нуждалась в том, кто выслушает, поможет, что ей было плевать. Эта поддержка ей сейчас была нужнее воздуха, верно, перекрой ей кто-нибудь кислород, пережми сейчас горло, она бы даже не заметила.
- Себастьян? – негромко позвала девушка, сама удивляясь тому, как непривычно звучит её дрогнувший, пропитанный слезами и страхами голос. – Себастьян, пожалуйста, зайди ко мне.
У девушки не было сомнений в том, что за дверью ходит именно домработник, через несколько мгновений она убедилась в том, что была права.
- Ты звала меня? – тихо спросил паренёк, заглядывая в обеденный зал.
- Да, - ответила Хенси, поджимая губы и обнимая руками уже холодную чашку.
- Мне убраться здесь? – услужливо спросил мальчик, делая шаг на территорию зала.
- Нет, - девушка покачала головой.
Несколько мгновений помолчав, сильно хмурясь, отчего между её бровями образовалась глубокая морщинка, Хенси продолжила:
- Мне очень нужно с кем-нибудь поговорить, - девушка вздохнула, сама не веря, что говорит это. – Ты можешь составить мне компанию?
- Конечно, Хенси, - ответил паренёк, прикрывая дверь и подходя к хозяйке.
Весь его вид говорил, что он крайне удивлён сменой настроения и поведения девушки, но он старался не показывать этого.
- Садись, - сказала Хенси, отодвигая от стола стул и приглашая парня.
Кивнув, Себастьян сел. Положив привычно сцепленные в замке руки на стол, помолчав несколько секунд, мальчик перевёл на хозяйку вопросительный, осторожный взгляд.