Сестра отступила на шаг. Ее глаза горели яростью, неутоленным желанием и чем-то еще, но Сейлалха заметила в движении Саймы страх и поняла, что победила. Мужчина взъерошил ее волосы, сведя руки на брошке на шее. Он медленно потянул на себя шелк.
— Сайма, девушка права. Ты не можешь мне дать Его свободу, я чувствую ее уже давно. Мы разыграем до конца партию с Факельщиком и пусть Лик Хаоса смеется над нами обоими. Девушка заслужила ребенка, так что оставь нас, иначе удара мечом тебе не избежать.
Сайма была в ярости, но Сейлалху это уже не волновало. Меч выпал из ее рук, когда мужчина второй раз поднял ее и понес на подушки. Схватившись за край его туники, Сейлалха с решимостью, не уступавшей мужской, потянула ее с плеч. Немые женщины подхватили инструменты и вскоре шатер наполнился звуками чарующей музыки.
Сейлалха растворилась в нем, не слыша ее, забыв обо всем на свете. Свечи давно погасли и в темноте ее любовник не был ни жесток, ни нерешителен. Возможно, ему хотелось причинить девушке страдание и боль, но жажда ребенка и свободы поглотила мужчину без остатка и он заснул, уронив голову ей на грудь. Прижавшись к нему, девушка сама невольно погрузилась в сон.
Мужчина потянулся и спрыгнул с постели, оставив ее смущенно лежать на простынях. Натруженные ноги немного болели. Девушка приподнялась на локте, но таки не поняла, что случилось.
— Оденься, — приказал мужчина, бросая ей свою тунику.
— Что случилось?
— Здесь будет пожар, — ответил он, точно повторяя приходящие ему на ум слова. — Жрецы, Сайма или… мы в западне.
Едва мужчина поставил Сейлалху на ноги, как шатер вокруг них вспыхнул. Прижав тунику к груди, девушка стала рядом. Он на мгновенье застыл без движения, а тем временем пробежавший по крыше шатра огонь рванулся через ковер и подушки к месту, где они стояли. На длинные волосы упали искры, девушка завизжала и затрясла головой, пока мужчина не погасил язычки пламени и не взял ее на руки.
Пожар стер всякую мягкость с его лица, оставив лишь боль и легкое желание мщения. Прямо перед ними рухнула одна из продольных балок шатра, разбросав по полу искры к ногам мужчины. Шагая сквозь разверзшийся ад, мужчина проклинал имена, которые для Сейлалхи ничего не значили.
Прорвавшись сквозь огненное кольцо, любовники вдохнули предрассветную влагу портового города. Девушка закашлялась, едва в силах дышать у него на руках. Порыв холодного ветра донес горькие запахи сгоревших волос и обожженной кожи.
— Твои ноги? — прошептала она.
— С ними все будет в порядке, такое случилось не в первый раз.
— Но ты ранен, — запротестовала она. — Я могу идти, нет никакой нужды нести меня.
Девушка попыталась было вырваться, но Темпус сжал ее сильнее и менее дружелюбно. В Сейлалхе снова проснулся страх, как будто все происшедшее в шатре было лишь сном. Эти впившиеся в ее руки и бедра пальцы не могли быть такими нежными.
— Я не причиню тебе вреда, — рявкнул Темпус, — из многих женщин на моем пути ты единственная насытила меня своей страстью. Ты добилась свободы, а я нашел отдохновение на твоей груди. Когда станет безопасно, я отпущу тебя, но не раньше.
Темпус пронес ее мимо разбросанных блоков недостроенного здания и направился прочь из рэнканского Санктуария к домам, которые превратились в руины с тех пор, как Ильс покинул город. Вздрогнув, девушка тихонько заплакала, но вся подобралась, когда мужчина вынес ее на тускло блестевшее предрассветное поле. Остановившись у покосившейся стены, Темпус опустил девушку на землю.
— На рассвете здесь проходит патруль церберов. Они найдут тебя и доставят целой и невредимой к Принцу и Факельщику.
Она не стала проситься пойти вместе с ним, оставив желание при себе. Тот, для которого она танцевала, ушел, возможно, навсегда, а тот, кто остался с ней рядом, не принадлежал к числу людей, за которыми следовало идти простой рабыне-танцовщице. А ведь еще оставался ребенок… Однако, когда Темпус посмотрел ей в глаза, девушка не смогла отвести взгляда. Черты лица воина немного смягчились, будто ее любовник скрывался под этой грубой маской.
— Как тебя зовут? — спросил он тоном, в котором чувствовались нежность и усмешка.
— Сейлалха.
— Ты северянка, не так ли? Я запомню твое имя.
Когда Темпус направился обратно в город через заброшенный сад, девушка набросила накидку на обнаженные плечи и стала ждать.
7
Молин Факельщик быстро шагал по выложенным камнем коридорам дворца, а перестук новых сандалий эхом разносился по пустым залам, напоминая жрецу об обтянутых кожей деревянных палочках его рабов, что, в свою очередь, вернуло его к размышлениям о том, сколь мало осталось их при храме с той поры, как в полночь праздника Убийства Десяти загадочный пожар унес немало человеческих жизней.
На следующий день Молин передал курьеру собственноручно подписанный и скрепленный печатью пакет, в котором содержался подробный отчет в столицу обо всех событиях и его понимание случившегося. Принц не мог бы послать свое письмо быстрее, и ответ из Рэнке ждать было еще рано. Не было никакой причины полагать, что Кадакитис или сам Император решили сегодня предаться размышлениям о Вашанке. Вместе с тем Принц срочно затребовал Молина во дворец, так что жрец шагал по длинным пустым коридорам с озабоченным выражением на лице.
Праздник Убийства Десяти побудил Молина относиться к Принцу с большей серьезностью. Когда обугленные головешки и обрывки тканей остыли, чтобы дать возможность церберам осмотреть пепелище, воины нашли в одном месте груду почерневших черепов, а среди остова шатра лежали останки десяти жертв. Кадакитис повторил месть Вашанки вплоть до последнего слова легенды, точность не слишком необходимая, и сам Молин не смог припомнить, рассказывал ли он об этом Принцу.
Позади трона стоял Темпус, вернувшийся в город после необъяснимого отсутствия. Здоровенный, жестокий цербер вовсе не выглядел счастливым, возможно, что узы Священного Братства уже начали давать о себе знать. Молин в последний раз пожалел, что не знает, для какой цели пригласили его сегодня во дворец, а затем кивнул герольду и услышал, как его имя разнеслось под сводами.
— А, Молин, вот, наконец, и вы. Мы уже начали думать, не приключилось ли что с вами, — заметил улыбающийся Принц.
— Мои новые апартаменты, которые мне очень по душе, находятся в нескольких лигах отсюда. Я никогда не мог подумать, что в столь маленьком замке такие длинные коридоры, — любезно ответил жрец.
— Удобны ли комнаты? Как поживает леди Розанда?
— Девушка, исполнявшая танец Азиуны — что с ней теперь? — вмешался в разговор Темпус, и жрец на миг перевел взгляд с Принца на цербера.
— Небольшие ожоги, — ответил осторожно Молин, заметив Неудовольствие во взгляде Темпуса. У жреца больше не осталось сомнений, что инициатором аудиенции был именно цербер. — Тот небольшой шок, который ей пришлось пережить, практически полностью прошел, — добавил жрец.
— Молин, вы дали ей свободу? — нервно спросил Принц.
— Кстати говоря, пускай еще нельзя сказать, беременна ли она, я думаю, что ее спасение следует расценить как знак расположения бога — раз никакой другой информации у нас нет. Вы припоминаете что-нибудь сами, мой Принц? — спросил Молин, наблюдая за Темпусом. Всякий раз, когда речь заходила о прошедшем празднестве, что-то появлялось в лице Темпуса, хотя Молин сомневался, что когда-нибудь он поймет причину. Кадакитис утверждал, что бог полностью овладел им после того, как шатер был закрыт и первое, где Принц обнаружил себя, была его собственная постель.
— А если она беременна? — спросил снова Темпус.
— Тогда она будет жить при храме и пользоваться всеми благами свободной женщины и супруги бога. Как вы наверняка знаете, она может стать могущественной, но это покажет время. Все зависит от нее и от ребенка, конечно, если он будет.
— А если ребенка не будет, то что тогда?