Рана взорвалась болью, и Гроза резко распахнула глаза. Сердце в груди металось, как птица. Задыхаясь, собака осознала, что во сне она снова пыталась встать. Опираясь на передние лапы, она покачивалась из стороны в сторону. Зловещие сумерки вокруг неё рассеялись, лагерь больше не наводняли чёрные тени. Его обволакивала ночь — ласковая, мягкая и неопасная темнота, освещённая блеском Собаки-Луны. Призрачные голоса исчезли, вокруг разносилось только спокойное дыхание и лёгкое посапывание её сородичей. Да ещё эхо бешеного стука её сердца, запуганного кошмарным сном.
Глава шестая
— Нет, нет и нет, — решительно заявила Альфа. — Сегодня ты не пойдёшь ни на какую охоту, Гроза.
Изящная собака-бегунья нависла над охотницей с обеспокоенным видом — рана, нанесённая Клыконосом, выглядела покрасневшей и воспалённой.
— Эта рана гораздо хуже, чем ты стараешься показать, — добавила Альфа. — Быть суровой и мужественной, конечно, хорошо, но только не в ущерб благоразумию.
— Но охотиться же нужно. Мясо Клыконоса скоро закончится…
— Никаких возражений, Гроза. Таково моё решение. Оставайся в лагере и дай зажить своему ранению.
Гроза раскрыла пасть в попытке ещё раз воспротивиться, но одного взгляда в глаза Альфы оказалось достаточно, чтобы понять: это бесполезно. Вздохнув, собака улеглась обратно на подстилку:
— Ладно…
— Так-то лучше, — кивнула одобрительно Альфа.
Гроза со вздохом проследила взглядом за отрядом охотников, собирающимся на поляне, и в её глотке заклокотало возмущение: «Это всего лишь порез. Я могла бы запросто поймать пару кроликов. А здесь я изведусь от скуки и тоски…»
Предчувствие её не обмануло.
Альфа и Бета только и делали, что лежали под слабыми лучами солнышка и благосклонно взирали на то, как перекатывались и кувыркались на травянистом пригорке щенята. Малыши играли в игру под названием «Альфа Стаи». Потом Кувыркушке и Пушинке это надоело, чему Гроза совсем не удивилась — ведь всю игру они по очереди были Альфой, не давая Грызушке и Крошке ни единого шанса примерить эту роль на себя. Щенки начали прыгать вокруг Омеги, гоняясь за её хвостом, как за мохнатой белой бабочкой. Их шалости не вызвали у маленькой Омеги никакого раздражения. Солнышку явно нравились выходки щенков. Она с не меньшей игривостью виляла хвостом в другую сторону всякий раз, когда Кувыркушка хлопал по нему лапкой, а потом садилась и спокойно позволяла малышу его схватить. Щенки обожали её не меньше, чем она любила их, — осознала, надувшись, Гроза. «Почему все собаки, за исключением меня, умеют сделать щенят счастливыми?»
Устав наблюдать за малышнёй, Гроза перевернулась на другой бок — посмотреть, чем заняты остальные собаки. Хромой общался с Луной, и чёрно-белая собака весело посмеивалась над какими-то его словами. Шкирка, Лесник и Ветерок увлечённо беседовали, но Гроза лежала слишком далеко, чтобы услышать, о чём они говорили. К тому же, голоса собак заглушали счастливые визги перевозбуждённых щенков. С недовольным рыком Гроза положила голову на землю и зажала лапами уши, но толчок в бок заставил её встрепенуться.
— Гроза! — требовательно пропищал рядом тоненький голосок.
Собака вздохнула, но вытянула морду, позволив Грызушке облизать её. Грызушка была самой тихой и самой разумной их всех щенков.
— Ты собака для охоты, да, Гроза?
— Да, Грызушка, — попыталась набраться терпенья Гроза. — Я добываю дичь для Стаи.
— Ух-ты! — завилял щенячий хвостик. — Ты такая же сильная и быстрая, как мои Мама-Собака и Папа-Пёс. Когда я вырасту, я тоже буду охотницей!
— Это хорошо, Грызушка, — пробормотала Гроза, решив про себя, что эта малышка просто прелесть. — Ты обязательно вырастешь большой и сильной.
Обрадованная Грызушка принялась вылизывать её голову своим крошечным язычком, и только когда вся морда Грозы стала мокрой, удовлетворённо отстранилась, развернулась и убежала к другим щенкам.
Тем временем, разговор между тремя собаками, похоже, подошёл к концу. Шкирка и Лесник поднялись на лапы, потянулись и направились к бывшему вожаку. Трёхлапый пёс поднял голову, навострил уши и, выслушав их, кивнул.
Гроза увидела, как две собаки пошагали через поляну к куче добычи, в которой всё ещё лежали остатки от туши Клыконоса — задняя лапа, половина плеча и почти целый бок. Придвинув к себе лапой один из кусков, Шкирка присела. Лесник присоединился к ней, и они с наслаждением вонзили зубы в аппетитное мясо.
Издав удивлённо-сердитый рык, Альфа вскочила на лапы и в несколько прыжков подскочила к обжорам.