— Что ты можешь знать об этом?
— Ты ни разу про них не упомянул. И если я рассталась с родителями очень давно и не имела возможности с ними связаться уже почти два десятка лет, то ты-то не был скован такими ограничениями.
— Мои отношения с родителями — только моё дело. Я вижусь с ними довольно часто. Они совершенно обычные люди, про них нечего рассказывать.
— Ну не хочешь — так и не рассказывай. Но и меня тогда не думай осуждать.
— Я и не собирался тебя осуждать.
Эрия ничего не ответила. На этом разговор завершился. Небоход на всей скорости несся в Итуэдоз.
— Значит, вас зовут Кейлун, — начал Ван ри-Ошинн, посол Энноранн в Туманье. Хотя Эрклиону сказали, что его пригласили на беседу, и ему сразу же вручили чашку великолепного ароматного чая, но беседа с послом больше походила на допрос.
— Да, именно так меня и зовут, — ответил Эрклион.
— Это очень важное имя в истории Энноранн, — заметил посол. — Вас так назвали родители или вы сами выбрали себе такое имя?
— Я выбрал имя сам, когда вступил в Орден Искателей Отрешённости.
— Тогда какое имя у вас было при рождении?
— У чернеца нет жизни до вступления в Орден. И имени нет.
— Не хотите говорить?
— Мои желания не имеют никакого значения здесь. Как, впрочем, и ваши. Есть правила Ордена, которые нельзя нарушать ни вам, ни мне. И прошу — зовите меня на «ты». Это тоже одно из правил.
— На «ты»? Что ж, я попытаюсь. Могу я поинтересоваться, как вы с тем терин-аром проникли в Туман? И что самое главное — зачем?
— Жизнь чернеца подчинена определённым правилам. Одно из правил — постоянный поиск идеального места для медитаций в поисках Отрешённости. Места лучше, чем Туман, я придумать не мог. Но я знал, что бродняки меня не пропустят, поэтому мне нужен был проводник, умеющий ориентироваться в горах. Так я нашёл этого терин-ара, Салерди.
— И вы вот так просто взяли и прошли через все патрули бродняков?
— Мы не встретили ни одного патруля, пока шли в Туман. Первый и последний патруль нам встретился уже на выходе.
— Что ж, я всегда знал, что эти бродняки слишком высокого мнения о себе, и в Туман под их носом может прошмыгнуть кто угодно. Хорошо, рассказывай дальше — что произошло в Тумане?
— В Тумане на нас напали какие-то твари и сильно изранили, особенно терин-ара. Мы не успели уйти далеко. Какое-то время мы отсиживались в руинах, а потом повернули назад, где нас и встретил патруль.
— Вам крупно повезло, что вас не убили, — произнёс посол, и было непонятно, по поводу кого он говорит это: по поводу тварей или по поводу патруля. — А вы видели дисколёт?
— Нас уже спрашивали бродняки. Никакого дисколёта мы не видели. Возможно, мы не туда смотрели или уже были в Тумане в тот момент, когда он пролетал.
— Что ж, история понятна. Ты хочешь вернуться в Энноранн или предпочтёшь остаться в Туманье?
— Я должен вернуться в Энноранн, чтобы предостеречь своих братьев от попыток повторить мои ошибки.
— Что ж, похвально. Мы поможем тебе в этом.
— А что насчёт терин-ара?
— Он ведь садартиец, — посол скривился. — Не вижу смысла помогать садартийцу. Пусть бродняки сами решают, что с ним делать.
— Он говорил, что он из рэнской семьи, — поправил Эрклион.
— Это очень мало меняет дело. Даже вообще не меняет. Кто сегодня скажет, в чём разница между садартийцем и рэнцем? Он и сам не скажет, потому что это уже одно и то же.
— Но он оказался здесь по моей вине. Я нанял его и только из-за этого он пошёл в Туман. Он защищал меня до последнего и принял на себя основной удар. Если вы откажете ему в помощи, то покажете себя ничуть не лучше тех, кого презираете. Я прошу позволить Салерди отправиться со мной в Энноранн. А оттуда, из Этурены, он уже отправится в Кёсвен.
Посол задумался и принялся барабанить пальцами по столу.
— Что ж, ты хоть и просишь о странных вещах, но сейчас вообще странное время, — наконец заговорил посол. — Недавно регент отправил тзай-тарру, искавшую пристанища в Энноранн, назад в Итуэдоз. Я не очень понимаю, чего хочет регент, но он видно решил начать улучшать отношения с соседями. И отправку садартийца домой наверняка бы одобрил. Пожалуй, Кейлун, я поручусь за твоего спутника. Мы же во всех отношениях лучше садартийцев и не должны подходить к ним с той же меркой, с которой они подходят к нам.
— Спасибо. Я могу идти?