— Почему нет, — произнёс первый и, обращаясь к Эрклиону, спросил: — Ты из Искателей Отрешённости?
— Да, — ответил Эрклион.
— Вот видишь! — торжествующе произнёс первый, обращаясь ко второму рыбаку. — У меня брат тоже их Искателей Отрешённости. Однажды пошёл в лес медитировать и там напоролся на стаю волков. Они ему все ноги изгрызли, но он мало того, что перебил их, так ещё и на таких ногах домой вернулся.
Эрклион начал подниматься. Первый рыбак подбежал к нему и начал помогать встать. Хотя этого и не требовалось, Эрклион не стал отвергать помощь.
— Как тебя зовут, чернец? — спросил рыбак.
— Кейлун.
— Кейлун? — удивился рыбак. — Прямо как основателя ордена Искателей Отрешённости?
— Да, — ответил Эрклион, в свою очередь удивившись, что простой садартийский рыбак это знает. Хотя, наверное, брат ему это рассказал.
— Меня зовут Енари, а это Хете, — рыбак представился сам и представил своего напарника. — Мы зашли сюда сегодня рыбу ловить, а ты тут лежишь. Решили, надо помочь, такой морской закон. До лодки нашей-то дойдёшь?
— Дойду, — ответил Эрклион. — Спасибо за помощь, я могу идти. Далеко до Кёсвена?
— Ну где-то день пути, только мы туда не пойдём. Мы тебя до нашей деревни можем привезти, дальше тебе самому двигаться придётся.
— Хорошо, дальше уже доберусь, — согласился Эрклион, и они отправились к лодке. Третий рыбак, как они подошли поближе, сразу же спросил:
— Это кто такой? Как здесь оказался?
— Чернец это, как мой брат, — ответил Енари. — Кейлун его зовут. Плыл на лодке в Кёсвен из Этурены, не доплыл.
— На лодке? Вот безумец! — воскликнул третий рыбак.
Енари, смущённый его поведением, попытался объясниться с Эрклионом:
— Ты уж прости моего друга, человек он простой, с чернецами не знакомый. Зовут его Кирата.
— Всё нормально, — ответил Эрклион. — Это и вправду была глупая идея, плыть самому на лодке непонятно куда.
Енари кивнул, Эрклион залез в лодку, двое рыбаков сначала оттолкнули лодку от берега, а потом тоже запрыгнули в неё. Кирата начал поднимать парус, и скоро лодка вышла в море. Судя по солнцу, они направились куда-то на север.
Енари протянул Эрклиону флягу:
— Вот, ты пить, наверное, хочешь. Можешь всё выпить, тут не далеко до нашей деревни.
— Спасибо, — произнёс Эрклион и принялся пить. Вообще-то он мог пить и морскую воду, непригодную для обычного человека. Так что пить он сейчас особо не хотел, но если бы он отказался от чистой воды, это могло бы вызвать подозрения.
Кирата, ловко управлявшийся с парусом, вдруг спросил у Эрклиона:
— И как же тебя угораздило в одиночку отправиться на лодке в плавание?
— Я медитировал, и мне было явлено, что я должен найти отрешённость в Садартийских горах. Я купил лодку и отправился в плавание вдоль берега, надеясь достичь Кёсвена. Несколько дней назад разыгрался шторм, лодка утонула, а я плыл, плыл и плыл.
— Как? Сам плыл? Руками-ногами? — не поверил своим ушам Кирата.
— Да, именно так, — подтвердил Эрклион.
— Как это возможно? — продолжал Кирата.
— Мы, чернецы Отрешённости, умеем погружать тело в особое состояние, — пояснил Эрклион. — Сознание почти отключается, зато нам не нужен сон и мы можем выполнять какие-то простые, не требующие сознательного вмешательства дела. Например, идти, бежать, плыть. Так что я не помню, сколько времени я плыл, очнулся уже на берегу сегодня.
— Точно, в Кейлун-Тау такое состояние называется сумеречный бег, — подтвердил Енари. Чем вызвал удивление теперь уже у Эрклиона.
— Ты читал Кейлун-Тау? — спросил он рыбака.
— Нет, но у брата была эта книга, — ответил Енари. — Он много рассказывал.
— Понятно. А где же теперь твой брат? — поинтересовался Эрклион.
— Ушёл в Пограничную пустыню, укреплять тело и дух.
Эрклион молча кивнул. Всё же, это очень хорошо, что даже в Садарта Рэне есть приверженцы пути Отрешённости. Это значит, что выстроенная им система может работать и без него. В политических столкновениях, конечно, чернецы не помогут. Но они продолжают собирать информацию, и эта информация оседает там, где нужно. Рано или поздно Эрклиону пригодятся эти накопленные знания. Уже скоро. Через неделю он найдёт потерянный дисколёт, а с ним и ответ на главный вопрос: как же его свергли. И после этого уже никто не сможет помешать возвращению Эннори.
Рыбаки продолжали расспрашивать Эрклиона о жизни чернеца, задавая, в общем, те же самые вопросы, какие он слышал от матросов «Ласточки». Да, люди очень сильно интересовались бытом чернецов, но вот сами принимать этот быт не собирались. Оно и понятно: одно дело, слушать сказки о какой-то другой жизни, и совсем другое дело, отказаться от жизни своей. Хотя, по большому счёту, что хорошего было в жизни садартийских рабов? Конечно, рыбаки рассказывали Эрклиону, что своего хозяина они никогда не видят, просто платят ему подати, и что жизнь у них спокойная, никто их не трогает и над ними не измывается. Вот эту удивительную особенность Эрклион подметил ещё очень давно, в Эпоху Рабства. Рабы сами защищают тот порядок, из-за которого они потеряли свободу! Рабы защищают и рабовладельцев, и рабовладение. Любой из них мечтает стать не свободным, а рабовладельцем. Впрочем, Эрклион понимал, в чём тут дело. В садартийском обществе свободный человек — изгой, если он не владеет рабами. Он не нужен никому, его не защищают законы, ему трудно найти работу, ведь всю работу делают рабы. Поэтому быть рабом выгоднее, чем быть свободным. Лучше подняться по иерархии рабства, получить собственных рабов, также оставаясь при этом рабом, чем освободиться. Нельзя не признать, что садартийская общественная система выстроена достаточно грамотно. Рабы никогда не стремятся к свержению рабства — они лишь стремятся к повышению своей личной позиции в рамках всё того же рабовладения. И именно поэтому для Эрклиона Садарта Рэна всегда была мерзостью, заслуживающей уничтожения.