– И что говорят?
– Что ты очищаешь лес от демонов, – она вздрогнула и покрепче сжала руку Веррейна. – Что Бара от грызоеда спас одним движением пальца, и он тебе поклялся в вечной дружбе. Что и живешь ты у него теперь, хотя мог бы себе построить дворец невиданной красоты на болоте…
Она осеклась, заметив, как кривится лицо изменяющего. Он держался еще несколько секунд – а потом все-таки рассмеялся.
– Зачем на болоте-то дворец? Комаров кормить в торжественной обстановке, а не просто так?
– Люди болтают, – смутилась Каллике. – Не знают они, чего ждать.
– Ничего не ждать. Я ненавижу демонов, а на людей мне плевать.
– Неправда. Если бы было плевать – ты бы не бросился перед грызоедом, а подождал, пока он Бара проглотит, станет неповоротливым, ленивым.
– Я не могу терпеть, когда вижу тварь, – он ехидно ощерился, но внутри непрошеным разлилось тепло признательности.
– Мы вряд ли узнаем обо всех, кого ты уничтожил, – серьезно сказала Каллике, вывернулась из рук и отступила на шаг. – Но лес снова стал другом. Спасибо тебе, изменяющий.
Она на миг склонила голову – и, взмахнув юбкой, затерялась в толпе. В стропила ударил заводной мотив, толпа закружилась хороводом, втянула в себя юную и неожиданно мудрую девушку. Веррейн стоял с дурацкой улыбкой на тонких губах и даже не замечал, как его толкают в суматохе и испуганно отскакивают, опасаясь мести.
След, оставленный демоном, виделся изменяющему так же ясно, как хуторянину – борозда, проторенная лосем в метровых завалах снега. Потоки сил Сущего развалились надвое, разорванные чужеродным существом. Оно искало одного – энергии – и вырывало ее вместе с жизнью из любого встречного.
Деревья вокруг растеряли последние листья, потемнели, скорчились от нутряной боли, вцепились узловатыми корнями в скалу. Тут и там землю вспарывали ее узкие гребни. Через них переходилось перебираться, вполголоса матерясь, пачкая ладони и пытаясь не поскользнуться на покрытом лишайником и плесенью камне. Единственными темно-зелеными, довольно тусклыми пятнами на фоне озябшего леса выделялись местные ели практически идеальной конической формы.
Веррейн, проскальзывая под очередной колючей лапой, мысленно порадовался, что в этот раз в разрыв не попал ни один анкаурт. Разумные демоны умели скрывать следы, умели терпеть голод, умели охотиться по плану и чуять приближение изменяющих. Могли даже впасть в спячку на долгие десятилетия, устроив развеселую бойню при пробуждении.
След загустел до почти осязаемой плотности, а потом растекся, будто озеро, на небольшой проплешине у обрыва, между поваленных давней бурей деревьев. Сюда пришелец приволок свою жертву, и теперь багрово-серые комья слизи сползали за край. Веррейн медленно обошел вокруг кормильни, но след нигде не выходил наружу.
– Кис-кис, – позвал изменяющий, крадущимся шагом проскользнув в центр поляны. – Где ты, моя прелесть?
Демон не показывался, бессовестно срывая долгожданную встречу. Веррейну не терпелось прикончить последнего прорвавшегося и вернуться, наконец, домой. В тот единственный мир, где сходились потоки сил, где изменять легко и привычно. Здешняя реальность, тугая и вязкая, заставляла чувствовать себя пьяным, и оттого – глупым и неуклюжим.
Свою энергию маг сдерживал последние пять часов, чтобы не спугнуть добычу. Прикрыв глаза, он убрал часть блока так, чтобы казаться беззащитным и привлекательным тому, кто питается потоками сил. И видит только их.
– Я огромный кусок человеческого мяса, – нараспев произнес Веррейн, медленно поворачиваясь вокруг оси на полусогнутых ногах. – Вкусно, калорийно, перед сном употреблять не стоит, так что поторопись…
За спиной ветер чиркнул по камням редкими листьями. Маг рывком обернулся, но порыв стих так же резко, как появился.
Еще одно шуршание позади. И снова никого.
Веррейн криво усмехнулся, качнулся с каблука на носок и обратно.
Демон насытился прошлым живым и решил поиграть.
Коснувшись груди холодными пальцами, маг сосредоточился на чувстве страха. Оно всегда где-то в глубине, и достаточно лишь позвать, отпустить и дать ему разрастись. Впиться в горло и сердце, сжать их отчаянием, замутить сознание.
Судорожно вдохнув, Веррейн попятился, оступился на громко хрустнувшей ветке, вскрикнул и согнулся, явственно представив боль в вывернутой лодыжке.
Демон обрушился сверху, из затянутого серыми тучами неба. Оттуда, где его не было и быть не могло. Веррейн рывком оборвал эмоцию, прыгнул вбок, наращивая внутри ярость.
– Ах так? – радостно и зло зарычал он, почувствовав, как задрожала земля от набравшей внушительную материальную массу твари.