Кевин подтвердил свое согласие и предложил помочь Роджеру перенести его вещи в автомобиль. Роджер отказался. Я думаю, даже Кевин изумился бы, если бы стал поднимать эти чемоданы, перегруженные фотоаппаратами и другим оборудованием.
Не трудно догадаться, что Роджер получил отставку у Би. Она не была счастлива, что остается со мной и с Кевином. У нее была долгая беседа с отцом Стивеном у него в доме. Когда она вернулась, то по ее глазам можно было видеть, что она плакала. Я подумала, что она призналась ему в том, что дала Кевину снотворное. Без сомнения, он ругал ее за это и говорил и об излишней самоуверенности, и о материализме. При всей его мягкости я не хотела бы оказаться на месте тех, кому отец Стивен читает нотации.
Она находилась в хандре несколько дней, и в конце концов я решила сделать шаг ей навстречу. Я была так счастлива, что мне хотелось, чтобы и все были счастливы тоже. За исключением, может быть, Дебби.
Я прибежала к Би вниз, на кухню, где она готовила ужин по сложным рецептам, какими обычно себя не утруждает. Некоторые женщины поступают так, когда чувствуют вину перед другими. Она отказалась от моего предложения помочь, и тогда я решительно уселась на стул и напрямую спросила, что случилось:
– Между вами и Роджером что-то происходит. Я знаю, это не мое дело, но могу ли я не обращать внимания на неприятности людей, которые мне дороги!
Снова чисто инстинктивно я выбрала правильные слова. Я проколола ее защитную оболочку, как булавкой воздушный шарик. Она оторвалась от разделываемого ее цыпленка. Нож свободно повис в ее руке.
– Вам проще, – пробормотала она.
У меня были некоторые предположения относительно ее проблем, поэтому для меня ее реплика имела больше смысла, чем для несведущего человека.
– Может быть, и так, – согласилась я. – Но вы взрослый человек и не несете ни перед кем ответственности, кроме как перед собой.
– Эта ответственность – единственная, которая имеет для меня непреходящее значение. – Она взглянула на меня. Горе, написанное на ее лице, ввергло меня в молчание. – Мои принципы могут вам показаться глупыми, но они важны для меня. Я не могу не страдать, когда попирается вера, которая является частью моей жизни.
Мне показалось, что я поняла. Но я поняла только головой. Мое сердце и мое нутро не могли согласиться, но я, по крайней мере, уловила суть, чтобы спорить с ней. Логика никогда не может убедить сердце. Я попыталась найти возможность подействовать на нее.
– Если вы собираетесь выходить замуж...
С первой попытки я затронула не те струны. Би отпрянула, как будто я сказала нечто непристойное.
– Замуж! Я не смогла бы выйти замуж за Роджера. Он спрашивал меня... – И, несмотря на искреннее горе, в ее голосе в последней фразе прозвучала нотка удовлетворенности.
– Но я подумала...
– Энн, вы не можете себе представить состояние, которое было у меня, когда я приехала сюда. Я надеюсь, что я успешно скрывала его. Я не считаю правильным, когда чье-то личное горе навязывается другим. Те безвкусные шутки, которые я отпускала в адрес Гарри, были не мои, они принадлежали испуганной женщине, насвистывающей в темноте, чтобы не закричать. Я... я в действительности ненавидела Гарри до самого конца, но я чувствовала себя беспомощной без него, как если бы кто-то разрушил стены моего дома, сорвал с меня одежду и оставил трястись во время снежной бури. Возможно, дом был ветхий, а одежда штопаная, но ведь это была хоть какая-то защита, вы понимаете? Затем, приехав сюда, найдя любовь, тепло и уют, я почувствовала, что жизнь не закончена, даже после всего того, что произошло. Роджер дал мне какую-то опору, его восторги заставили меня расцвести. В Роджере есть сила, юмор, нежность.
– Иными словами, вы любите друг друга.
– Я люблю его, – сказала Би, пожав плечами.
– Тогда в чем проблема? Может быть, вы чувствуете, что, выйдя замуж за Роджера, вы совершите что-то вроде прелюбодеяния?
– В ваших устах это звучит очень глупо, не кажется ли вам? Но я верю в обет, который давала, Энн: «Что соединил Бог...» Только, – добавила она с легкой улыбкой, – я не была счастлива, соединив себя с Гарри.
– А что сказал отец Стивен?
– А вы хитры, не так ли? Да, я поделилась с ним своими сомнениями. Он сказал, что они не имеют под собой оснований. Но как я могу жить с человеком, который глумится над всем, во что я верю. Я знаю, что не могу перевоспитать его. Люди не могут изменить друг друга, они могут только изменить себя. А это не просто. Я действительно люблю Роджера, но...
– Но ведь любовь – самая важная вещь?