– Я почти решил не возвращаться к преподаванию этой осенью, Энн.
– Но у тебя контракт.
– Не очень этично извещать их так поздно, – признался Кевин. – Но ты знаешь, что, как только я сделаю это, найдется полсотни кандидатов на преподавательское место. Они без труда найдут мне замену. На мне лежит ответственность и здесь, а эту брешь не так-то просто будет закрыть. Мать и отец ничуть не станут моложе. Я хочу, чтобы они имели то, что заслужили, пока они могут радоваться этому, – спокойствие на душе, досуг, общество людей, которых они любят.
– Это благородное чувство.
Кевин засмеялся.
– Ты опять за свое, – сказал он любовно. – Ты не сможешь обидеть меня, дорогая. Я знаю, мое решение отчасти глупо. Но зачем мне убивать себя, когда в этом нет нужды. Пробиваться сквозь грязь и слякоть, копаться в кипах листов, исписанных неуспевающими недоумками, которые не знают, как писать на их собственном языке. Я предпочел бы посвятить время тем исследованиям, о которых всегда мечтал, быть свободным от гнета расписаний и академических обязанностей. Это самая лучшая из всех возможных сфер, если ею интересоваться, и я был бы дураком, если бы отказался от этого.
В установившейся вслед за этим тишине не было слышно ни единого звука, кроме музыкального шуршания листьев над головой. Теплый ветерок, отягощенный запахом роз, щекотал мою кожу. Каменные стены дома были покрыты позолотой солнечного света. Покинуть это место означало оставить здесь частицу себя.
– Я не могу возразить тебе, – произнесла я наконец. – Ты будешь дураком, если вернешься.
– Это же можно сказать о тебе. – Кевин повернулся и взял мои руки в свои. – Ты любишь это место, и у меня создалось впечатление, что твои чувства ко мне...
– Я испытываю к тебе чувства глубокого уважения и одобрения.
Глаза Кевина заплясали.
– Забавно. Я думаю, мы должны пожениться. Мама немного привередлива в таких вопросах...
– Подожди. Не надо. – Я вытащила свою руку из его руки и неуклюже поднялась на ноги, придерживаясь для устойчивости одной рукой за дерево. Дерево под моими пальцами было теплым и шершавым.
– Не изображай из себя Джейн Эйр, – сказал Кевин. – Это не может быть для тебя совершенным сюрпризом.
– Никто никогда раньше не предлагал мне выйти замуж, – выпалила я.
Как всегда, Кевин правильно понял.
– Меня это тоже пугает, Энн. Я не верю во всю эту ерунду, будто браки свершаются на небесах...
– Но развод – это грязное дело и дорогостоящее.
На этот раз смех Кевина содержал дребезжащие нотки. Он имел право ожидать, что его благородное предложение будет принято если не с криком восторга, то, по крайней мере без сарказма. Я не знаю, что удерживало меня. До сих пор не знаю. Вместо того чтобы повернуться и упасть в его объятия, вместо того чтобы сказать несколько приличествующих случаю слов, я упрямо стояла не шелохнувшись, спиной к нему.
– Я не почувствую себя свободной, если не пошлю им извещение.
– Если ты сообщишь им сейчас, то сможешь освободиться после первого семестра и не чувствовать за собой никакой вины. Ведь так?
Я любила его за то, что он всегда принимал то, что я говорила, и не пытался отговаривать. Я чуть не повернулась и не закричала: «Возьми меня, я твоя!» Но тот же самый непостижимый, нелогичный барьер остановил меня.
– А если я решу задержаться еще на один семестр, что ты будешь делать?
– Это вопрос на засыпку, Энн?
– «Не любовь, – промолвила она, – а тщеславие; поставь любви подобную задачу». Я не так проста, Кевин. Я точно хочу знать.
– Если честно, я не знаю, – сказал Кевин. – Я не хотел бы разлучаться с тобой даже на короткое время.
Тогда я повернулась. Он сидел расслабленный и спокойный, кисти его рук свободно свисали. Он улыбался.
В его спокойствии было больше убедительности, чем в объятиях и пылких объяснениях.
– Я тоже не хотела бы расставаться с тобой, – сказала я точно так же спокойно.
– Тогда...
– Дай мне подумать об этом. Мой Бог, – добавила я с отвращением. – Мне придется перестать читать викторианцев. Не только потому, что я разговариваю, как они. Я начинаю думать, как они.
Мы закончили на этом, но это не удовлетворяло нас и я это понимала. Снова и снова в течение дня я задавала себе вопрос: какой дьявол вселился в меня? Если даже я не любила Кевина, мои чувства к нему были так близки к любви, что только педант стал бы разбираться в определениях. Я подумала, что мы подходили друг другу, что даже более важно, но совместимость характеров – более прочная основа для отношений. Например, по сравнению с Джо, Кевин казался сущим ангелом.