– Это только проверка, дорогая. Разве вы не видите, что в случаях, подобных нашему, нужно очень постараться, чтобы найти истину? – Его рот растянулся шире, в блаженную улыбку. – Бог мой, как это удивительно! Это так здорово, что я боюсь в это поверить. Но если мы вычислим...
– О чем вы говорите? – потребовала я объяснений.
Роджер все еще радовался:
– Настоящее, подлинное проявление, слава богу. Я никогда не рассчитывал увидеть это. SPR наградит меня медалью.
Аббревиатура была мне незнакома, но Би знала ее. Замешательство на ее лице сменилось враждебной подозрительностью:
– Я надеюсь, что неправильно поняла вас, Роджер. Вы не способны на такую низость, как предание гласности наших личных проблем.
– Дорогая, – Роджер схватил ее руку. – Любимая, поверьте мне. Это были отвратительные слова. Я беру их назад. Если бы вы знали, как много лет... Естественно, ваше благополучие для меня главное. Скажите, что вы верите мне, или вскрою себе вены этим ножом.
Губы Би задрожали.
– Вы паясничаете, – прошептала она, пытаясь высвободить свою руку. – Люди смотрят.
– Тогда скажите мне, что вы...
– Я прощаю вас, Роджер. Вот вам моя рука.
Вместо этого Роджер взял руку Би под столом. Не отрывая взгляда от ее глаз, он сказал:
– Не ухмыляйтесь, Энн. Я знаю, что вам, наверное, забавно смотреть на двух дурачащихся стариков.
– Это выглядит красиво, – успокоила я.
– Вы славная девушка. – Роджер улыбнулся мне. – Из большого уважения к вам я продолжу чтение методически верно построенной лекции. Вы готовы к ней?
– Я чувствую, что это необходимо, независимо от того, готова я к ней или нет, – сказала я.
– Продолжайте, Роджер, – сказала Би.
– Я уверен, что большинство этих предположений уже разбирались вами. Я только хочу быть уверенным, что нами ничего не пропущено. Во-первых, существует возможность того, что оба ваших наблюдения являются выдумкой, вернее, вы неправильно истолковали то, что слышали. Конечно, эта возможность предполагает, что Би – женщина с расстроенной нервной системой и что Энн не просто невротичка, а легко внушаема. Я не верю в это. Я прав?
– Едва ли это возможно, – сказала Би.
– Во-вторых, Кевин страдает галлюцинациями. Вы можете сказать, и я приму ваши возражения, о том, что он появляется, не помня того, что делал и говорил в середине ночи во время, назовем это так, любовного свидания. Это предположение также не освобождает нас от версии, что Энн слабоумная и легковнушаемая, что ее галлюцинации спровоцированы действиями Кевина. В это я также не верю.
– Благодарю вас.
– Не стоит. В-третьих, что наиболее вероятно: то, что вы слышали, было в действительности, то, что вы видели, также имело место. В доме существует нечто, какая-то физическая сила, которая проявляет себя при некоторых пока еще не выясненных обстоятельствах. Кевин видит это в образе красивой желанной женщины. Сила может напрямую воздействовать на слуховые, тактильные и зрительные центры мозга, или она может принимать физическую форму, вполне осязаемую, чтобы Кевин...
Он взглянул на Би.
– Я понимаю, – сказала она быстро. – Это очень интересно, Роджер, но вы упускаете четвертую и, как мне кажется, более правдоподобную версию.
Роджер глубоко и печально вздохнул:
– Я боялся, что вы коснетесь этого.
– Она права, – вступилась я. – Поскольку мы не отказываемся рассматривать ваши естественные толкования, вы должны не исключать возможности вмешательства призрака.
– Это не то слово, которое мне хотелось бы использовать, – сказала Би. – Оно несет отрицательный оттенок, немного комичный и даже просто глупый. Но пусть будет так. Вы сказали, Роджер, что «в доме существует нечто». Почему не «некто»?
Я привстала. Би взглянула на меня:
– Вы тоже склоняетесь к этому, не так ли?
– Да, – промолвила я несколько неуверенно.
– Привидение, – продолжала Би, – назовем его душа или дух, персонализировано. Почему нет, Роджер? Все великие религии и большинство языческих культов допускают отделение от плоти и оживление духа в теплообразной оболочке.
– Ваша церковь не особо помешана на этой идее, – сказал Роджер. – Организованная религия до сих пор является сильным оппонентом спиритуализма и психологических исследований.
– Потому что спиритуализм опасен. Он без разрешения вмешивается в те дела, которые должны быть оставлены за теми, кто специально подготовлен заниматься этим. – Би была настроена очень серьезно. Подавшись вперед, в сторону Роджера, она старалась не спускать с него глаз. Он опустил глаза, избегая ее взгляда.
– Какое имеет значение употребленное слово? Это все детский лепет! Вы знаете классические истории о призраках. Все они похожи на те, что упоминаются у Диккенса или у Теккерея. Сюжетная канва выработана так, чтобы лучше раскрыть персонажи, живущие, умирающие и счастливо воскресающие впоследствии. Вы говорите, что у вас чувство присутствия кого-то в доме. Это обычное явление. Я не знаю, каким психологическим термином это охарактеризовать, но я сам чувствую это, когда расслаблен или поглощен чем-то. Разрешите мне спросить вас, Энн: не создалось ли у вас такого впечатления прошлой ночью?
– Я хотела спросить вас об этом, – сказала Би. – Бывает ошибочное впечатление, что обычные, повседневные предметы настроены к вам недоброжелательно или враждебно. И та упавшая статуя подошла близко, якобы чтобы ударить вас. Я не могла удержаться от того, чтобы спросить... Что вы скажете, Энн?
Я вынуждена была задуматься об этом.
– Я должна подумать, не знаю, – ответила я в конце концов. – Все было так страшно, так подавляюще действовало. Я часто думаю, что чувствуют люди, когда они встречают человека другой расы, благожелательно настроенного, но очень неприятно выглядящего. Даже неожиданное появление может привести к тому, что человек отпрянет, даже если...
– Давайте закончим с философией, – прервал грубо Роджер. – Я понял, что вы хотите сказать, и также вы, Би. То, что вы почувствовали, было обусловлено страхом перед незнакомым и неожиданным, правильно? Особенной угрозы не было.
– Я предполагала это, – сказала я, испытывая неприятное чувство, будто меня ведут.
Но это подтверждает мою точку зрения! – воскликнул Роджер. – Силы, которые я гипотетически представил себе, нейтральны по природе. Они не обладают эмоциями и не проявляют их.
– Это подтверждает также и мою гипотезу, – сказала Би жестко. – Обитающий на земле дух, разбуженный и возмущенный...
– Бык[1].
Би сердито посмотрела на него:
– Я вынуждена буду воспользоваться советами отца Стивена. Роджер, если вы будете снова богохульствовать, я уйду.
– Любимая, я больше никогда не буду. Но, какого дьявола, вы хотите посвятить его в это?
– Он занимался проблемами духов.
– Послушайте, он мне друг и славный малый. Он рассудителен и умен, разбирается во всех вопросах, кроме одного. Только одно упоминание о святом духе вызывает в нем безудержный полет фантазии. Он попытается поставить опыт, поупражняться на нем.
– Возможно, это неплохая идея, – сказала я. – Небольшие физические упражнения – это то, что нам нужно. Длительные прогулки по утрам, плавание днем. – Моя слабая попытка сострить получила заслуженный отклик. Оба они с возмущенными лицами повернулись ко мне. – Хорошо, согласна, что это не смешно, – сказала я. – Роджер, ваше объяснение непротиворечиво и логично. Но это заботит меня меньше. Главное – что делать с этим. Есть ли у вас какие-нибудь практические предложения?
– Есть одно. – Голос Роджера был абсолютно серьезен. – Выехать из этой комнаты. И немедленно.
– Мне помнится, вы говорили, что это не опасно, – сказала я, пытаясь не обращать внимания на мурашки, пробежавшие по моей спине.
– Я никогда не говорил так. Я сказал, что это не враждебно, но это не значит, что оно не может быть опасно. Это страшно опасно.
II
Мы были последними покинувшими ресторан. Когда официантки стали крутиться вокруг, предупредительно кашляя хором, Роджер понял намек. Между тем^ мы не закончили наш спор. Он продолжался до хрипоты, пока мы стояли около наших респектабельных автомобилей на i почти пустой стоянке.