– Я не думаю, что нам следует впутывать его в это дело, – воспротивилась я.
– Но он интересуется Этельфледой, – возразила Би. – Он ничуть не встревожился, когда я вчера задавала ему вопросы...
Отец Стивен резко опустил руку на стол. Жест был так красноречив, а мука, исказившая его лицо, так выразительна, что Би оборвала свою речь, и мы обе посмотрели на него с удивлением.
– Этого делать нельзя, неужели вы не видите? – воскликнул он. – Беспечность Кевина, по моему мнению, наиболее тревожный симптом. Меня не покидает ощущение, что мы имеем дело с чем-то крайне неустойчивым, похожим на тяжелый камень, едва удерживающий равновесие. Кажется, что камень стоит на месте, но достаточно малейшего касания, чтобы он опрокинулся.
Чуть поколебавшись, я спросила:
– Вы видите что-то в Кевине, чего мы не уловили?
– Я ничем не могу подтвердить это, чтобы убедить вас. Я могу сослаться только на свои предчувствия. Но я имею многолетний опыт в таких вопросах, хотя никогда не сталкивался со случаями подлинной одержимости...
– Одержимости! – воскликнула Би. – Вы, наверное, шутите.
Пастор вздохнул:
– Я запутался, я вовсе не это имел в виду. Мой язык подвел меня. Дайте мне сосредоточиться. Мы должны рассмотреть все возможности.
– Я не могу, – возразила я. – Я уже напрягала свое воображение, пока не закружилась голова от перегрузки.
– Он изменился, – сказал отец Стивен. – Разве не так?
Я не ответила, но через мгновение он добавил, как бы отвечая на полученную реплику:
– Я ничего не могу утверждать. Я далек от уверенности в своей правоте. У нас недостаточно информации, чтобы защищать любую из точек зрения.
– Именно, – подтвердила я. – А что вы думаете об Этельфледе? Информацию о ней мы могли бы добыть.
Отец Стивен пожал плечами:
– Почему бы мне не навести справки? Я могу сказать Джеку, что нынешние владельцы дома интересуются его историей.
– Святой отец, мы не можем заставлять вас лгать из-за нас, – сказала Би.
– Это не ложь, это правда. Возможно, не вся правда, но это мои проблемы. Поиски могут оказаться напрасными. Относящиеся к нашему делу документы могли быть переданы мистеру и миссис Блэклок при оформлении покупки. Я не знаком с этой процедурой.
– Было бы очень хорошо, если бы вы попытались, – настаивала я. Пусть Би и отец Стивен волнуются за свою совесть. Лично я одобряю ложь во спасение. Что за мир окружал бы нас, если бы каждый все время говорил одну только правду?
– Я охотно возьмусь за это. Но я должен предупредить вас обеих, что, по моему мнению, вы на ложном пути. Особенно вы, Би. Вы не должны впадать в материалистические заблуждения. Мне нет нужды ссылаться на Священное писание...
– «Тогда пусть прах вернется в землю, где он был, а душа вернется к богу, создавшему ее», – пробормотала Би. – Я согласна, святой отец, что не имеет значения, где находятся останки Этельфледы. Все эти теории, глупые игрушки Роджера – ничто не поможет мне в моих намерениях.
– Существует ритуал...
– Нет, отче, только не заклинание.
Отец Стивен поморщился:
– Я тоже не люблю этого слова. Этот обряд заставит меня почувствовать себя настырным и тщетным в своих потугах идиотом из книги, бывшей довольно популярной несколько лет назад. Это трусливая уловка и западня не только для духовенства, но и для каждого адепта христианской веры. Однако это принятый и официально признанный церковью обряд. Почему вы противитесь ему?
Потупив глаза и нервно комкая мягкий воротник платья, Би быстро сказала:
– Я не могу разрешить ничего подобного без согласия моей сестры и ее мужа. Ведь я только гость в этом доме. И даже если бы я решилась побеспокоить их и прервать их поездку, они бы никогда не согласились.
– Это, несомненно, встревожит их, – согласился отец Стивен, криво улыбаясь. – Но что дает вам основание предполагать, что они не согласятся?
– Вы не знаете мужа моей сестры, – ответила Би.
Я не была знакома с этим джентльменом, но знала ее точку зрения. У меня было чувство, что если я когда-нибудь познакомлюсь с мистером Блэклоком, то я увижу в нем пожилой вариант Кевина – очаровательного, доброго, упрямого, скептичного. Нет, такой человек не будет присылать ответную телеграмму: «Приступайте к изгнанию нечистой силы». Он отменит свое путешествие, вылетит домой и учтиво, но решительно выселит сумасшедших, которые попытаются рассказать ему о ночных похождениях его сына.
– Это трудно, – сказал в задумчивости отец Стивен. – Но я чувствую, что вы не до конца со мной откровенны. Какова все-таки действительная причина того, что вы отклоняете мое предложение?
Би некоторое время сидела, опустив голову. Когда она заговорила, голос ее был настолько тих, что мне стоило немалых усилий расслышать ее.
– Это означает выгнать его из дома, в темноту, уничтожить.
– Да, – кивнул отец Стивен. – Боюсь, что так.
– Нет, послушайте меня, пожалуйста. Есть ли предел прощению и милосердию божьему? – Даже я знала ответ на этот вопрос. Би не стала ждать ответа отца Стивена. Она пылко продолжала: – Тогда можем ли мы быть немилосердными и не спасти его душу? Если мы...
– Довольно. – Голос отца Стивена не был громким, но его суровый тон был столь же повелителен, как и крик. – Опомнитесь, Би. Вы встаете на опасную дорогу. Да, я восхищаюсь вашим сострадающим сердцем. Но вы совершаете недозволенное.
– Вы думаете, это зло? – спросила Би.
– Зло существует.
Би сильно сжала руки и изобразила муку в глазах, показывая, как неприятно ей расходиться во мнении со своим другом, но сила ее убежденности подавляла гораздо более слабые колебания. Как долго продолжался бы их спор и каков мог бы быть исход, я никогда не узнаю. Их прервал сильный стук в дверь.
– Роджер, – сказал отец Стивен. – Я знаю, что так стучит только он. Би, в действительности у нас нет разногласий. Я прошу вас, не делайте ничего сгоряча. Эти дела...
Роджер устал стучать, ожидая ответа. Он толкнул дверь и она раскрылась.
– И вы тоже здесь! – воскликнул он, сверкнув глазами на Би.
– Входите, Роджер, – сказал отец Стивен.
– Я уже вошел. Что вы говорили обо мне?
– Как обычно: хулили, оскорбляли и насмехались, – сказал отец Стивен.
– Нет. Серьезно, – настаивал Роджер.
– Мы не пришли к согласию относительно того, что предпринять, если это вас интересует, – произнесла Би.
– Изгонять духов? – На ее испуганный взгляд он ответил усмешкой. – Если взять нынешнее состояние так называемой литературы по данному вопросу, то анахронистские взгляды Стива о добре и зле имеют логическое основание. Почему бы не попытаться? Это глупо, но безвредно.
– Почему вы так уверены в этом? – спросил отец Стивен.
– Вам хотелось бы поверить в духов тьмы, не так ли? Это позволило бы вам уйти от неудобного вопроса – если Бог всемогущ и воплощает в себе добро, почему он приносит столько боли миру? Очнитесь, Стив. Нет такой вещи, как дух зла. По крайней мере, нет ничего такого, чем можно было бы управлять одним набором бессмысленных символов.
– А что вы скажете о Борли Ректори[6]? Об Элен Пуаре? О случае Иллфорта?
Эти имена были для меня все равно что греческие: я впервые их слышала, но Роджер откинулся в кресле с улыбкой, показывающей, что он вошел в привычную колею.
– Классические случаи истерии, особенно последние два. Что же касается призрака Борли...
Би встала.
– Если все это сведется к болтовне о призраках, я ухожу.
– Вы не хотите посмотреть мои фотографии? – спросил Роджер.
– Да?..
– Я хочу, – сказала я.
Роджер подождал, пока Би снова займет свое место, затем радостно сообщил:
– На самом деле они не стоят того, чтобы на них смотреть. Я получил то, что ожидал, то есть ничего.
Он показал серию расплывчатых снимков маленького помещения в склепе, где находилась латунная плита Этельфледы. Они были сделаны с помощью нового приспособления – фотокамеры, скользящей по фиксированному отрезку кривой, автоматически производя спуск через определенные интервалы времени. Другая камера, действующая при задевании привода к спусковому механизму, не сработала ни разу.
6
Борли Ректори – дом священника, построенный на месте старинного монастыря бенедиктинцев, его называют «самым призрачным домом Англии». Только за пять лет, с 1930 по 1935, здесь произошло 2000 случаев полтергейста.