– Энн?
– Да, я слышу. – Я соскочила с кровати, накинула халат и потянулась за очками.
– Сиди на месте, – приказал Кевин, когда я направилась к дверям. – Я не нанимал тебя ловить воров. Подожди меня. Где моя одежда?
– Наверное, на полу, куда ты ее всегда бросаешь. Ты включил охранную сигнализацию?
– Кажется, да. Что за чертовщина это может быть?
– Это напоминает большой бронзовый гонг.
– У нас такого нет.
– Надо посмотреть. Скорее.
Дверь Би распахнулась, как только мы достигли ее. Ее брови слегка приподнялись, когда она увидела нас вместе, но она только сказала:
– Мне показалось, что я что-то слышала.
– Ночные воры бьют в гонг, чтобы возвестить о своем прибытии, – пошутил Кевин. – Посторонитесь, леди, и дайте мне первым броситься очертя голову навстречу опасности.
На верхней площадке лестницы нас приветствовала Эми, которая была рада нашей компании. Она никогда не могла понять, почему мы тратим восемь часов в сутки на сон. Она бросилась к Кевину, который остановился и заколебался.
– В чем мы нуждаемся здесь, так это в сторожевой собаке, – сказал он. – Это не может быть вор. Эми в таком случае была бы рядом с ним, показывая, где мы держим серебро.
Пока Кевин спускался по лестнице, собака продолжала, играя, бросаться на него. Быстрый осмотр первого этажа не выявил ничего подозрительного. Ржавые щиты и оружие украшали стены большого холла. Любой из предметов, падая из-за ослабленного гвоздя, мог вызвать такой звук, но все они были на месте. Никакие другие предметы также не были потревожены. Когда Кевин проверил охранную сигнализацию, она оказалась полностью функционирующей.
– Можно также заглянуть в подвал, – сказал он, зевая. – Вы девочки, возвращайтесь в постели, пока я схожу туда.
Глаза Би встретились с моими глазами. Ночные кошмары успели наполовину забыться, но так же, как и она, я поняла, что мы не должны отпускать его в подвал одного.
Вооруженные электрическими фонарями, мы произвели тщательный осмотр и снова ничего не обнаружили, пока не добрались до маленького помещения, части старого склепа. К тому времени все мы уже решили, что тревога ложная. Кевин не стал заходить в помещение, он только встал на пороге и стал водить лучом фонаря. Здесь никто нигде не мог спрятаться. Был виден только голый пол с неровными камнями. Только пол и... что-то еще.
Мы чуть не прошли мимо. Мы искали взглядом что-либо размером с человека, а не маленький предмет, меньше квадратного фута. Он стоял на четырех маленьких изогнутых ножках около латунной плиты, которая, как выяснилось, не принадлежала леди Этельфледе.
– Как это попало сюда? – спросил Кевин озадаченным голосом. – Я не помню, чтобы видел это раньше.
Я подняла предмет. Он был удивительно тяжелым. Впрочем, удивляться было нечему. Он был сделан из камня, этот полупрозрачный, похожий на мрамор предмет, который перед этим показался белым. Пятна лишайника и полосы цвета ржавчины покрывали его со всех сторон.
Кевин не ожидал ответа, поэтому и я хранила молчание. Но после осмотра оставшихся помещений подвала я проклинала себя за то, что сразу не догадалась об очевидной причине тревоги. Я также проклинала Роджера. Если бы моя голова не была забита другими вещами, мне на ум сразу бы пришел неловкий глупый ребенок, снова крадущийся в дом. Я попыталась бы убедить Кевина вернуться к себе и снова заснуть и избегала бы всего, что могло бы привести к кровавой вражде. Однако на этот раз Роджеру удалось, по-видимому, сбежать, и нам понадобилось бы много времени, чтобы догнать его.
Было несложно определить, каким путем он пробрался в дом. Другие ничего не заметили: они не знали того, что знала я. Я вспомнила, как Роджер упоминал о двери в башню. В тот раз я обратила внимание на то, что он слишком старательно ругает ее ржавый и грязный внешний вид. Она вела в пустую маленькую комнату. Кевин всего лишь один раз быстро осветил ее фонарем, прежде чем идти дальше. Я была единственной, кто заметил возле двери свободно свисающий провод. Он был обрезан.
Кевин уже готов был лечь в постель, если не заснуть, когда Би настояла на том, чтобы сначала слегка перекусить. Она всегда старалась всех накормить, но в ту ночь, как я догадалась, у нее на уме было что-то еще. Я несла предмет, который мы нашли. Когда я поставила его на кухонный стол, Би первая осмотрела его.
– Я готов поклясться, что раньше в этом помещении ничего подобного не было, – пробормотал Кевин.
– Роджер... – Би проглотила что-то застрявшее у нее в горле, прежде чем продолжить: – Роджер сказал бы, что это что-то греческое или римское, не так ли?
Я бы тоже сказала так. Изделие было из алебастра и украшено резьбой из гирлянд и цветов. В центре одной из длинных сторон были видны очертания, напоминающие мелкую чашу или блюдце с двумя рукоятками. Кевин взял предмет и потряс его. Внутри что-то загремело, напоминая грохот пересыпающихся костей.
– Ха, – сказал Кевин. – Клад? Истлевшие ребра святого? – Он выбрал нож на полке над раковиной.
Би быстро сделала шаг назад от стола, когда Кевин засунул кончик ножа в щель между корпусом шкатулки и ее крышкой. Я стояла неподвижно. Что-то шевелилось в глубине моей памяти. Что-то виденное, что-то слышанное теперь смутно припоминалось. Что-то нехорошее.
– Как приклеенная, – ворчал Кевин, стараясь засунуть поглубже нож и поддеть крышку.
– Будь осторожен, – сказала я рассеянно. – Не поранься.
Где-то видела. Смутно припоминаю, что где-то в нехорошем месте. Где?
Кевин удовлетворенно крякнул, когда крышка соскочила.
– Ну, будь я проклят, – сказал он. – Верно мое второе предположение.
Два предмета в шкатулке выглядели как кости, почерневшие от времени и настолько тяжелые, что их можно было назвать окаменевшими. Кевин вытащил их наружу, и при ярком свете я увидела, что мои предположения не оправдались.
– Не кости, – так же быстро сообразил Кевин. – Рога. Виноват, тетя Би, но святые здесь ни при чем. Если, конечно, он... Что тут можно еще придумать?
– Минотавр, – сказала я. – Получеловек, полубык. Они не очень большие. Это что? Золото окаймляет основание каждого из них?
– Похоже на то. Давайте посмотрим, что еще там есть.
Там было немного. Обломки керамики, из которых, если их сложить вместе, можно было бы получить мелкую чашу, резное изображение которой находилось на внешней стороне шкатулки. И толстый слой хрупких кусочков, превращавшихся в пыль, когда Кевин к ним прикасался. Когда-то они, возможно, были цветами. Больше ничего не было. Но этого было достаточно для меня и для Кевина, который был глубоко заинтересован и уже включил свой недюжинный интеллект.
– Это патера, – сказал он, указывая на фрагмент чаши. – Использовалась в Риме для жертвоприношений и возлияний. Древний культ Роджера неплохо выглядит, не правда ли?
Куски и осколки воспоминаний, которые я пыталась собрать, вдруг встали на место. Я отъехала на своем стуле назад, его ножки заскрежетали по полу.
– О, господи! Может быть, еще не поздно. Скорее поспешим...
Кевин догнал меня, борющуюся с дверью, ведущей в подвал. Мои руки были скользкими от пота, и я не могла крепко схватиться за ручку. Когда он начал спрашивать меня, что случилось, я завопила:
– Скорее, скорее...
В ту минуту я помнила только это английское слово.
Я непрерывно повторяла его, когда ринулась вниз по узкой крутой лестнице. Рядом бежал Кевин, тщетно пытавшийся ухватиться за меня. Он боялся, что я упаду, но, к моему удивлению, этого не случилось. Мне предстояло оказаться перед всеми законченной дурой, если бы мои ужасные предчувствия не оправдались. Я молилась за то, чтобы ею оказаться. Мраморная шкатулка – Роджер не мог забыть ее или оставить нарочно. Это была одна из тех вещей, которые пугали меня. И тот звук «глухой, металлический, лязгающий, явно приглушенный отзвук...». Эдгар Аллан По. «Падение дома Эшеров». Как это было? Они уложили ее живой в могилу.