Чем дальше похитители уносили их от дороги, тем больше боялся Илья. Он не стал прикрывать свой страх ничем и полностью ему отдался. Сердце Ильи колотилось со страшной силой, почти пробивая грудную клетку, по спине катились градины пота и дыхания не хватало. Это очень напоминало паническую атаку, вернее так Илья себе ее представлял.
В какой-то момент, несущий его человек споткнулся и задел лицом Ильи об ветку куста. Щеку Громадина обожгло резкой болью, которая быстро переродилась в ноющую и пульсирующую. Боль вместе с жаром ритмично приливала к щеке и отливала снова. Именно боль помогла Илье справиться со страхом. Он на удивление четко осознал свое положение, но уже без паники смог о нем подумать.
Что он может сделать прямо сейчас? Илья стал пытаться шевелить руками и ногами — из этого ничего не вышло, связан он был добротно. Ситуацию ухудшал тот факт, что конечности постепенно начинали неметь, а значит времени на попытки освободиться все меньше. Уже совсем скоро он перестанет их чувствовать. С этой мыслью Громадин удвоил свои усилия. Они оставались бесплодными, но он не оставлял попыток.
Помимо попыток освободиться он стал внимательно следить за маршрутом, которым вели их мальчишки. Он старался запомнить как можно больше деталей, чтобы, если им удастся сбежать, не плутать в поисках автомобиля. Очень быстро Илья убедился, что запоминать особо нечего — путь через кустарник был единственным, или других он просто не видел.
Неожиданно кустарник расступился открыв взору возделанные поля. Вернее не поля, а скорее огороды. Росли на них странного вида растения, напоминающие кукурузу. К Илье снова прилип страх, виной которому были книги Стивена Кинга, прочитанные им когда-то. Ему живо вспомнился образ детей кукурузы, подкрепленный двумя мальчишками, захватившими их. Стараясь отогнать от себя нелепые мысли о творчестве Кинга, будь он проклят, Илья с новыми силами стал пытаться ослабить путы.
Дальнейший их путь пролегал через заросли растений, которые Громадин про себя окрестил кукурузой. Шли, точнее тащили их, не долго. Вскоре показалась небольшая деревенька, выглядевшая совершенно обычно, как будто из другого мира. Видно никого не было и встречать их никто не вышел. Наемников донесли до того места, которое можно было назвать центром поселения и бросили на землю рядом с колодцем.
Илья перевернулся поудобнее и смог увидеть своих спутников. К его глубокому удивлению они сохраняли спокойствие, а на лице Семена видна была свирепая ярость, увидев такое выражение лица, Илья предпочел бы его застрелить, чем возиться с таким пленником.
— Твоя идея была, ты и иди, — прогнусавил менее бойкий паренек.
— Вот и пойду! — в голосе второго слышалась отчаянная решимость, перемешанная с опасениями за целостность своей шкуры.
Люди, принесшие наемников, кучно стояли над ними, не проявляя никаких эмоций, взгляды их оставались отсутствующими, но они бдительно следили за ними. Неожиданно один из стражников не произнеся ни звука упал, как подкошенный, с глухим шлепком на землю. Илья снова вывернулся, чтобы взглянуть и увидел, что рубаха рухнувшего обильно пропитана кровью. Это вселило надежду в сердце Ильи. Значит этих тварей можно убить! Конечно, он помнил как они падали под автоматным огнем, но теперь он уже второй раз наблюдал, как они умирают уже от полученных ран.
Никто из этих странных существ не проявил никакого интереса к судьбе товарища, только оставшийся паренек плаксиво застонал.
С той стороны, куда ушел второй мальчишка послышались голоса: один был оправдывающийся, мальчишеский, второй явно принадлежал взрослому и был недовольным и обвиняющим.
Илье снова пришлось вертеться ужом, чтобы иметь возможность видеть обладателей приближающихся голосов. К ним шли уже известный им паренек и мужчина лет шестидесяти, выглядевший не то как друид, не то как безумный волшебник: на нем была длинная серая накидка, на шее болтались какие-то ожерелья, волосы были длинными и нечесанными, завершал образ кривой посох черного дерева. Посох был мужчине явно нужен — он сильно хромал на правую ногу.
Когда друид приблизился, он недовольно осмотрел представшую перед ним картину и с новыми силами принялся ругать мальчишку. Второй стоял в сторонке и старался не привлекать внимания. Друид принялся пересчитывать странных существ, напавших на наемников, некоторых, на которых были раны, он тщательно осматривал, гладил их и был с ними ласков, как с любимыми детьми. Оценив результаты, друид схватился за голову и заскулил, как зверь.
— Что ж, вы сволочи малолетние наделали? А? — он схватил бойкого паренька за грудки и приподнял над землей. — Я тебя, ублюдок, спрашиваю!