Я засмеялась и отступила так, чтобы другие могли подойти к стенду.
— Думаю ты романтик, а не женофоб. Беспокойная мысль пришла на ум, напоминая как вчера Мэдди восхищалась жемчужными тиарами и ободками в свадебных салонах. Современными повседневными диадемами. Понравились бы они Сету?
— Говори что хочешь, — сказал он, — но я думаю, что наша цивилизация пошла по наклонной, когда резинки стали украшениями волос.
Потом мы бродили вокруг экспонатов, обсуждая и исследуя их. Я пыталась не слишком задумываться о сложившейся ситуации. Я не пыталась себя убедить, что мы можем быть просто друзьями. Я не утопала в чувстве вины из-за безответной любви. Я просто попыталась наслаждаться моментом. В течении нашего совместного времяпровождения я не ощущала Симону. Поскольку чувства Романа были сильнее, я могла предположить, что он ее тоже не ощущал. Я также подозревала, что он закатывал глаза от того как мы с Сетом проводили время.
Сет и я наконец достигли последней экспозиции: византийские обручальные кольца. Все теплые, легкие чувства, которые окутывали меня обернулись в лед, когда я увидела их. Я также почувствовала изменение в Сете. Большинство колец имело похожий дизайн, с верху кольца располагался плоский круг, на поверхности которых были выгравированы различные изображения. Мои чувство беспокойство не имело никакого отношения к свадьбам или любым другим ассоциациям с Медди.
На прошлое Рождество Сету сделали кольцо в этом стиле для меня. Он не имел его в виду как свадебное или обручальное кольцо. Он просто преподнес его как подарок, зная, что этот стиль был частью моего прошлого. Оно было красивым, и я все еще хранила его. Оно было заперто в моей коробке для сокровищ, в которой я хранила на протяжении веков вещи слишком дорогие для меня, чтобы выбросить, и слишком болезненные, чтобы на них смотреть.
Ни один из нас ничего не сказал, и мне хотелось бы узнать о чем он думал. Это был просто неловкий дискомфорт от воспоминаний о бывшей подруге? Было ли это похоже на бурю горько-сладких чувств, подобных тем, что бушевали во мне? Когда он и Мэдди решили встречаться, я была уверена, что он будет двигаться дальше. Я пересмотрела это, после нашей короткой любовной связи прошлой весной. Было слишком много раз, когда он странно на меня смотрел, слишком много раз, когда он напоминал мне о том времени, когда я была его подругой и времени, когда он говорил мне, что любит меня. Но подготовка к его свадьбе все продвигалась, без признаков сомнения с его стороны. Я не знала, что и думать.
Я не знаю сколько бы времени мы стояли в тишине, но Сет нарушил ее.
— Ну… думаю выставки конец, да?
Я огляделась вокруг как если бы пыталась определить все ли мы видели. И я уже знала, что мы видели все:
— Да… думаю все.
Он не смотрел мне в глаза и все его тело выражало нервозность.
— Спасибо за помощь с исследованиями. Нужно вернуться в магазин и найти этому хорошее применение.
— Удачи.
Он приподнял глаза и тихонько улыбнулся:
— Спасибо.
Мы разошлись и я покинула музей, не уверенная в том куда идти, только зная, что нужно идти туда, где нет его. Где-то час или около того я подыгрывала ему, сдерживая эту знакомую депрессию и позволяя себе немного радости. Сейчас тьма сгущалась во мне… с тревогой я вспомнила, что эта мистическая сила всегда проявлялась когда я беспокоилась. Это была приманка: комфорт, когда я чувствую отчаяние и одиночество.
Роман мог бы обидеться, но я решила дать хороший отпор. Мне нужно было отвлечься.
— Тебе это не понравится, — пробормотала я, полагая, что Роман был достаточно близко чтобы услышать.
Мне нужно было не только отвлечься. Еще мне нужно было как следует восстановить энергию. Я постоянно спала с достаточным для поддержания запаса энергии количеством мужчин. Однако, если бы я находилась в полностью восстановленном состоянии, я чувствовала бы себя сильнее, и это могло бы укрепить мою решимость.
Не то, чтобы секс со случайными мужчинами всегда был источником хорошего настроения. У меня не было ни малейшего желания отправляться на охоту в бар. Я нуждалась в чем-то более легком, чем-то немного менее порочном. Обычно эти два понятия были взаимоисключающими, но, по дороге домой, у меня возникла идея, как достигнуть обоих.
Был парень, двадцать с небольшим, по имени Гэвин, который жил в квартире напротив моей. Он был достаточно хорош и был серьезно увлечен мной. Он никогда ничего не говорил и не делал открыто, но это было очевидно. Всякий раз когда я была рядом, он балансировал между нервозностью и неудачными шутками. Всегда казалось, что он не хочет расставаться, когда мы сталкивались друг с другом в гараже или вестибюле, или где бы то ни было. Его пристальный взгляд задерживался чаще на груди, чем моих глазах.