Однако, экс-директор Департамента полиции МВД довольно быстро освоился с таким, по-началу неожиданным для себя раскладом. Признав, что подобная реакция с их стороны как раз-таки наиболее естественна.
Во-первых, ни Ульянов, ни Чернов, не предполагали, что увидят здесь друг друга. А непримиримость конкуренов штука взрывоопасная. Хорошо хоть глотки друг другу рвать не кинулись. Но Чернова, сходу «наехавшего» на своего визави, понять можно. Ведь в своей нашумевшей статье Ленин мимоходом, походя, пнул не столько всю партию СР, сколько персонально Виктора Михайловича, как главного эсэровского идеолога и апологета теории «социализации земли». Пинок, судя по всему, оказался болезненным…
А во-вторых, господин отставной «цепной пес» Лопухин приехал в Швейцарию явно не только для того, чтобы рассказать партийным лидерам о возникших осложнениях в положении арестованных Гершуни, Красина и их подельников. Скорее всего, его задача — попытаться добиться чего-то конкретного от ПСР и РСДРП для облегчения судьбы томящихся в застенках руководителей и рядовых членов их Боевых организаций.
Похоже, торг предстоит не шуточный. А раз так, то лишние пять или десять минут словестной разминки перед главной схваткой ничего не изменят и не решат…
Зачем Лопухин притащил с собой в Женеву еще и этого молодого банкира? Пока не понятно. Но кто такой для двух «титанов революции» какой-то биржевик? А то, что сам господин Лопухин для партийных вождей теперь был врагом бывшим, следовательно, — принебрежимо малой величиной, ясно стало в первый же момент их знакомства. По надменному кивку Чернова и хитроватой ухмылочке с ядовитым смешком Владимира Ильича.
Лишь то, что просьба «отработанного кадра» Лопухина о личной встрече прошла по линии Евно Азефа у эсэров и Максима Горького у эсдеков, сподвигло обоих партийных бонз на нее согласиться. То же, что на самом деле инициатива встречи исходила лично от Витте, осталось за кадром.
— А что, любезнейший наш Алексей Александрович, Вы хоть и не у дел нынче, но вдруг, да знаете, почему это Петр Аркадьевич нашему дорогому Виктору Михайловичу портфель министерский не предложил? Тем паче, если Ваш царь-батюшка вознамерился вдруг у разлюбезных своих господ-помещиков часть землицы отнять, да крестьянам раздать, позабыв совсем про аппоплексическую табакерочку.
Или побоялся Ваш новый премьер, что господин Чернов с дельцем-то земельной «социализации» получше любого Кривошеина справится? — добивая своего оппонента в споре, хохотнул Ленин, в прищуре его восточных глаз резвились бесовские искорки, — Так, смотришь, и в министров-губернаторов пулять и динамит-с кидать, поменьше бы стали…
Успев привыкнуть к ленинскому грасированию на манер, модный у выпускников пажеского корпуса, и лаконичности его хлестких фраз, Лопухин с состраданием смотрел на надувшегося, покрасневшего от возмущения Чернова. Судя по всему, лидер эсэров осознал, наконец, свой полный крах в диспуте с товарищем Ульяновым, чье виртуозное искусство полемического фехтования было сродни безжалостному мастерству бретера.
Разряжая обстановку, Алексей Александрович решил прикрыть собой измученную жертву колкого ленинского остроумия, и слегка попикироваться с апологетом диктатуры пролетариата, принимая его шутливо-вызывающий тон.
— Сдается мне, вовсе не в терроре дело. Ведь если бы Виктор Михайлович на селе социализацию учинил, то за ней непременно возникла бы потребность в чем-то подобном и в отношении промышленности. И тут без Вас и Ваших рабочих уже не обойтись. А Вы от предложенного министерского поста наотрез отказались. Да еще столь нелюбезно. Так что, это из-за Вашего решения господин Чернов вынужден тратить свой недюженый талант и энергию на… сами знаете, на что. А без него реформы в России принимают, тем временем, поверхностные формы. Себя вините, Владимир Ильич. Себя!
— Э, батенька, да разве ж я сам посмел бы отказаться? Но, — решение товарищей! Партийная дисциплина, знаете ли. А вот наш Виктор Михайлович, он бы смог. Он всегда стоял выше голосования ЦК партии, этоих формальных вериг. Тем паче, что ежели не врет царь-батюшка как обычно, а все оглашенные им в манифесте реформы в самом деле пойдут, то господам эсэрам самое время о самороспуске подумать. Ведь, почитай, почти три четверти их программы господа Романовы приняли. И всего-то Виктору Михайловичу понадобилось с десяток чиновников с работы «снять» для этого, да к Зимнему дворцу с хоругвями питерский пролетариат согнать. А ведь под пули, да пики вели-с!..