С этим все всем понятно? Ну, тогда — вперед, и с песнями…
Кстати, соседка твоя зла не держит, — уже спускаясь по лестнице, Балк заговорщески подмигнул Фриду, — Все мучается вопросом бедняжка: ты башкой своей неразумной у Игоревича о кафельный угол саданулся, или каким другим местом?
Вадюша, а не расскажешь ли ты нам поподробнее, как Его германское Величество пользовал? И что бедному, доверчивому Михаилу наболтал? Он вторую неделю ходит, как в воду опущеный. Хотя с юной пассией своей и не ругался, скорее наоборот, если по роману в телеграммах судить.
Глава 1
Мотылек в улье стальных пчел
— И все-таки, Михаэль, военная медицина — штука весьма практичная, — задумчиво протянул Вильгельм, кое-как натянув рейтузы и с трудом застегивая клапан одной рукой, — мои обожаемые господа лейб-медики, ради одной-единственной инъекции в зад, заставляют обязательно переодеться в исподнее и возлечь на ложе. Да еще после всего полученного удовольствия минут двадцать встать не дают. С Вами же, мой дорогой, не в пример проще! Подойти к столу, спустить штаны, повернуться…
Бац! И все готово!.. Кстати, это просто моя задница попривыкла, или Вы к ней так приноровились, но я уже пятый раз совершенно не чувствую первый момент укола!
— Все дело в иглах, Ваше величество.
— Вот как? И что же в них у Вас такого удивительного?
— Заточка. Дело в том, что когда мы недавно общались с моими друзьями по экипажу «Варяга», я обмолвился, что мне очень неприятно причинять Вам дополнительную боль своими уколами. И тут, совершенно неожиданно, Василий Балк заставил меня показать ему иглу от шприца. Я принес, естественно, хоть и не понял смысла этой просьбы…
— Балк, это тот отважный офицер морской пехоты?
— Да-да, тот самый, которого Вы, Ваше величество, соизволили удостоить столь высокой награды, что об этом все наше офицерство два дня только и судачило.
— Но согласитесь, разве такой выдающийся храбрец ее не достоин?
— Что Вы, Экселенц, у меня и в мыслях не было сомневаться в справедливости Вашей беспристрастной оценки…
— Вот, то-то же, — усмехнулся Вильгельм, слегка погрозив Вадику пальцем, — Знаю я вас, ревнивцев. Мои тоже дулись по этому поводу. Так и что там, с иголкой?
— Василий Александрович рассмотрел ее острие в увеличительное стекло, а потом полез к себе в чемодан. Как оказалось, он вез из Японии два потрясающей выделки самурайских меча, но не только их. У него при себе оказался еще и набор из 22-х точильных камней и страшно замысловатая инструкция по их применению для точки клинков этих катан. То, что наш капитан Балк по части разного режущего и стреляющего смертоносного железа, человек увлекающийся, я знал. Но чтобы до такой степени…
Короче говоря, он кроме этих разноцветных камушков, достал еще какие-то пасты, бархотки и прочие аксессуары, прогнал меня и остальных собеседников, чтоб не мешали, а через полчаса выдал мне из пяти мною принесенных, четыре заново отточенных иглы. Пятая не получилась, и он ее выбросил. Продемонстрировал же он мне качество новой заточки весьма своеобразно. На своей собственной руке. Падая с высоты лишь нескольких сантиметров над кожей, иголка вошла в тело, да так и осталась торчать.
— Не удивительно. Ведь если бросить газовую шаль сверху на хорошо отточенный японский клинок, она будет разрезана им пополам. Я как-то видел такое собственными глазами. Надо будет его поблагодарить. Как говорится, мелочь, но приятно. Михель, так сколько еще Ваших деликатных покушений на мой зад, я должен буду вытерпеть?
— Сегодня вечером. И еще дважды завтра, Ваше величество.
— А после?
— После? Надеюсь, что в обозримом будущем при некоторой осторожности Вашего величества в отношении к погоде, мои услуги Вашему величеству больше не понадобятся. Чуть позже я смогу снабдить ваших медиков этим препаратом, так что…
— Так что, Вам не терпится от меня сбежать, мой дорогой доктор? Не так ли?
— Бог с Вами, Ваше величество! Разве я способен на столь черную неблагодарность за те благословенные, неповторимые часы откровенных бесед, которыми Вы меня, Вашего покорного, недостойного слугу, соблоговолили удостоить. Просто, как лечащий врач, я уже вторые сутки наблюдаю вполне положительную динамику Вашего выздоровления, посему и счел возможным…
— Михель. Хватит паясничать, в конце концов. Мы же договорились, что тет-а-тет мы говорим совершенно свободно…
Вы мне нужны! Я хочу обсудить с Вами содержание документов, что были переданы мне через Вас моим августейшим кузеном, и с которыми я, наконец, вполне ознакомился.