Резюмируя это, могу лишь сказать, что с мнением Великого князя Алексея трудно не согласиться. И времена нам предстоят трудные. Такой вот, занятный каламбурчик…
— Как Вы считаете, стоит ли нам уже сейчас поднимать вопрос о визите короля в Петербург?
— Я уже это сделал. Но пока кое у кого есть на этот счет сомнения. И организовывать такой визит нужно не скоропалительно. На тщательной подготовке я буду настаивать…
Конечно, германец нас опередил. Но у него были все карты на руках! Прояви мы поспешность в этом тонком вопросе, как бы она смотрелась со стороны? Как признание нами поражения? Это Вильгельм мог представить все как результат душевного порыва друга и союзника, пусть и не формального. Так что, на мой взгляд, сейчас правильнее ставить вопрос о поездке в Петербург президента Франции.
Возвращаясь к визиту кайзера в Россию: экономика — экономикой, но, согласитесь, и внешнеполитическая составляющая тут на лицо. Вы же не будете отрицать очевидное: во многих петербургских коридорах весьма болезненно отреагировали на позицию Парижа в ходе русско-японской войны. Как и на наше с галлами Сердечное согласие. И речь даже не о конфиденциальных письмах в Форин офис Ламсдорфа, личном послании королю от царя или о демаршах Бенкендорфа.
— Не буду спорить, милорд. Тем более, что подтверждения тому я слышал от многих русских неоднократно. Это в полной мере отражено в моих отчетах, — согласно кивнул Гардинг, — Особо острые мнения высказывались во время кризиса вокруг порта Антивари и закрытия для их флота Суэцкого канала.
Остается лишь признать, что японцы сумели подложить нам свинью дважды. Во-первых, когда они начали боевые действия против русских, не получив от нас на это однозначного одобрения, причем без объявления войны, не задумавшись о том, что не судят лишь победителя. А во-вторых, угробив флот, они умудрились ее столь бездарно и скоропалительно завершить.
Немцы же исключительно грамотно воспользовались сложившейся конъюнктурой, оказав русскому самодержцу действительно серьезнейшую помощь в прошедшей войне. Одни их радиотелеграфы, полевые гаубицы и новая взрывчатка, тротил, чего стоили. Мы же, к сожалению, решительно помешать этой контрабанде не смогли. Или не захотели.
— Я понимаю, камушек в мой огород. Но, мой дорогой Чарльз, это ведь не Вам, а мне Его величество заявил: «Война с Россией и Германией сейчас — форменное безумие!»
Во-ле-Виконт… отец Версаля. Один из красивейших дворцов Франции. Рукотворное чудо, в котором гений архитектуры и ландшафтного паркового дизайна были органично слиты воедино благородным, утонченным вкусом и необузданным тщеславием.
Месяц славы и зависти, а затем — столетия прозябания и запустения. Тридцать дней великолепия, блеска и шарма, завершившиеся банальным грабежом и вывозом добычи в торжествующий Фонтенбло, а затем в спешно построенный с одной единственной целью — переплюнуть сотворенное в Во — новодел королевского Версаля. И лишь философский взгляд мраморного Геракла с вершины зарастающего дикими травами и плющом каскада, оставался неизменным в веках. Загадочный взгляд сквозь дворец, через стекла огромных дверей в стенах Овального зала, обращенный то ли в прошлое, то ли в будущее…
Воистину, эти стены были достойны стать изысканной виньеткой для грандиозных событий, куда более значимых, чем бал в честь молодого Короля-Солнца. И вот, наконец, справедливость восторжествовала. Свой шанс гордо войти в мировую историю, дворец-изгой не упустил. Главы двух могущественных держав Старого Света и прибывшие из-за океана полномочные представители «Величайшей демократии мира», собрались под его сводами для решения важнейшей проблемы всех времен: проблемы войны и мира…
Граф Бальфур неторопливо пробежал глазами лежащую перед ним бумагу, после чего слегка нахмурив сократовский лоб, сдержанно улыбнулся уголками губ и, обращаясь к собравшимся, негромко, с расстановкой, произнес:
— Итак, господа. Трудный плод наших трехдневных дискуссий и откровенного обмена мнениями созрел. С вашего позволения, я зачитаю его вслух, дабы ни у кого не возникло возражений в самом конце.
И, конечно же, мы все подтверждаем, что согласны с тем, что данный меморандум принимается высокими сторонами в качестве руководства к дальнейшим действиям без скрепления подписями. Ибо сегодня, господа, как раз такой случай, когда появление какого-либо формального документа скорее повредит нашему общему делу, нежели поспособствует. Вы согласны со мной?