Онни прекратил тащить ее вверх и тоже сполз со стула к ней.
– Милая, не надо так. – Он уткнулся носом ей в волосы. – Мне просто грустно, что опять так получилось. Для меня это очень важно, понимаешь?
Алина кивнула, цепляясь за его футболку, как утопающий за соломинку. Потом помотала головой.
– Не знаю. Не знаю, понимаю или нет. Если это просто прогулка, тогда почему ты так сердишься? Почему именно сейчас, почему нельзя подождать лета?
– Летом ты скажешь, что там клещи. – Видимо, Онни пытался пошутить, но вышло сердито. – На самом деле сейчас просто такие дни… ну, подходящие. Не ждать же, когда снег выпадет, ведь лыжи ты тоже не любишь! А сейчас как раз все удачно складывается… ну, в общем, удачный момент, вот погода как раз…
– По-моему, ты что-то недоговариваешь.
– Почему? – Ему наконец удалось поднять ее с пола и усадить к себе на колени.
– Потому что ты не поцеловал меня, когда вышел из ванной и пошел в магазин. И потому что соль не купил. – Она сама почувствовала, насколько глупо это звучит, и несмело хихикнула в конце фразы. Тоже мне, соль! Он тоже хмыкнул.
– Хочешь, я сейчас пойду и куплю соль? – спросил он. – Или ты думаешь, это я так пытаюсь выманить тебя из дома? Отличная идея! Однажды тебе надоест паста без соли, ты выйдешь в магазин, и тут-то я тебя схвачу и утащу в лес!
– Да ну тебя, – рассмеялась Алина. – А поцелуй как объяснишь, который мне задолжал?
– А я не объясню. – Он спустил жену с колен, встал и поднял ее на руки. – Я сразу должок отдам, с процентами, окей?
За ночь погода испортилась. Алина проснулась еще до будильника, который ответственно поставила на девять утра, и уныло слушала ветер, завывающий в вентиляции. В щелях жалюзи было видно, как мечутся туда-сюда крошечные белые снежинки. Вот в такой день остаться бы дома и заказать пиццу… Но Онни наверняка надуется, она и так уже два дня его обламывает, это будет совсем нечестно. Может быть, он сам проснется и поймет?
Тогда она тоже ужасно замерзла в том черном лесу. Особенно когда… когда тот вышел из-за деревьев.
Спустя столько лет Алина так и не смогла себе объяснить, кого она встретила – сумасшедшего, бродягу, животное? Да и был ли кто, или его целиком нарисовало щедрое воображение испуганного ребенка? Он просто не мог, не имел права существовать – и все же он был там. От него веяло холодом и ужасом, как от глубокого черного колодца, и подходил он все ближе к оцепеневшей Алине, а потом поднял страшную черную руку, положил ей на голову и издал какой-то низкий вибрирующий звук. Тогда она отмерла, всхлипнула, повернулась и побежала, не разбирая дороги и ощущая, как по ногам текут горячие струйки, и почти сразу выскочила на светлую зеленую полянку, где мама с тетей бегали и аукали, как сумасшедшие. Потом мама орала уже на нее: и за мокрые штаны, и за то, что убрела куда-то, и за то, что позволила какому-то незнакомцу, наверняка маньяку, к ней подходить и трогать. Она так ярко живописала дочери, как маньяки крадут маленьких девочек, а потом этих девочек находят по частям в оврагах, что Алине еще год снился тот овраг у речки и валяющаяся на дне ее, Алинина, нога в мокрой и грязной розовой штанине.
Если бы она могла рассказать об этом Онни! Может быть, тогда он отстал бы со своим лесом, понял бы, что для нее это слишком? Но ведь он поднимет ее на смех, скажет, что это было давным-давно и не в этом лесу, даже не в этой стране. Финны все просто помешаны на своей природе! Алина глубоко вздохнула и сжалась. Она и маме тогда не сумела ничего объяснить, и ему не сможет.
– Не спишь? – спросил Онни, подтягивая ее поближе и целуя в висок. Алина вздрогнула от неожиданности.
– А ты тоже не спишь? – Она повернулась к мужу и поцеловала в шею, туда, где темные завитки волос сливались с черными завитками татуировки.
– Не сплю. – Он прижал ее к себе так сильно, что у Алины аж дыхание пресеклось.
– Пойдем… в лес? – спросила Алина, заглядывая ему в лицо.
– Ты не хочешь? – спросил он в ответ, не поднимая век.
Что-то такое было в этом вопросе, что она быстро сказала:
– Хочу! Мы ведь договорились…
Он перекатился на живот, придавливая ее к кровати.
– Я люблю тебя. – Онни сжимал ее плечи, покрывая лицо легкими невесомыми поцелуями. – Люблю, люблю, люблю…
Холодный амулет опять больно впился Алине в грудь всеми своими гранями, но на сей раз она промолчала и даже не сделала попытки его сдвинуть.