Упомянутые личности по праву считались великими и ужасными. Обладая невероятными надприродными силами и уникальными механизмами, они совершали грандиозные преступления, противостоя полиции и друг другу, – при этом регулярно переворачивали Габен вверх дном. Когда-то господин Куафюр лично знал некоторых из них.
– Что еще за «Золотой Век»? – спросил Шеллоу.
Цирюльник закусил губу. А ведь это существо в кресле и правда не знает. Все говорит о том, что проспало оно в каком-то саду намного дольше, чем две недели. Это было пугающе странно, да и вовсе казалось невозможным, но Шеллоу будто пропустил последние двадцать лет. Тогда то время Золотым Веком еще не называли, да и вообще так стали говорить лишь после выхода знаменательной статьи в «Сплетне» «Золотой Век Злодеев закончился!».
Но если он заснул еще тогда, то что же это выходит? Кто он такой?
– Вы говорили о том, что не помните, как заснули. А что вы помните перед тем?
Шеллоу помолчал, будто пытался восстановить в памяти полузабытую картину.
– Полным ходом шла работа над «Семиногом». Вместе с другом-изобретателем Хозяин заперся в своей мастерской, проводились финальные испытания. Мне было велено их не беспокоить…
Господин Куафюр вздрогнул.
– Вы сказали «Семиног»?
– Так я и сказал. Уверен, вы не догадываетесь, что это, но скоро – я в этом не сомневаюсь! – вы узнаете. Все в Габене узнают.
Тут он был неправ. Господин Куафюр прекрасно знал, что такое «Семиног». Потому что все это уже произошло. И тут он понял, кого именно стрижет. Вспомнил, кто такой Шеллоу!
– А сад вашего Хозяина называется случайно не… «Элмз»?
– Верно. Я же говорил – известное место.
Цирюльник кивнул. Место и правда известное – одно но: последние двадцать лет это никакой не сад, а городской парк. А когда-то он действительно принадлежал весьма важному и почтенному господину, чей особняк стоял в его глубине. Вот только особняк давно заброшен, все подступы к нему заросли – в Саквояжном районе он считается дурным местом. И неудивительно, учитывая, что в нем обитал доктор Ворнофф, безумный гений и один из Злодеев Золотого Века. Двадцать лет назад он создал гигантского механического спрута, планируя с его помощью уничтожить Дом-с-синей-крышей на Полицейской площади. Его планам не суждено было сбыться: полиция все узнала и устроила засаду у Керосинной заводи. После грандиозного сражения «Семиног» подбили, а самого доктора Ворноффа схватили и отправили в тюрьму Хайд. Гигантский металлический спрут до сих пор там же, где он и выбрался из канала: разрушенный и ржавый, врос в землю на берегу.
Господин Куафюр вспомнил и Шеллоу. Тот был помощником доктора Ворноффа, говорили, что своих прихвостней доктор выращивает искусственным путем. Слова Шеллоу о том, что он не сэр и не мэм, обрели смысл. Это действительно так, если он выращенный в колбе бесполый гомункулус.
– Ты там не заснул, цирюльник? Я не могу тут долго сидеть. Я потерял и без того достаточно времени. У меня очень много дел.
Господин Куафюр торопливо вернулся к стрижке.
Лохмы постепенно опадали. Цирюльник постоянно обметал кресло щеточкой и работал уже по колено в обрезанных волосах. В какой-то момент под комом обнаружилась человеческая фигура, тонкая как проволока, в старомодном костюме-тройке: темно-фиолетовый, почти черный, сюртук с широкими лацканами и слегка вздернутыми плечами, короткая жилетка и штаны.
Еще несколько движений ножницами – и открылись развернутый воротник рубашки с шейным платком.
Сидевшее в кресле существо, хоть и лишилось большей части волос, по-прежнему выглядело странно. Голова напоминала большой путаный клубок ниток, наткнутый на спицу.
Рабочие ножницы затупились, и господин Куафюр взял запасные. Когда он обрезал волосы спереди, ему наконец предстало лицо клиента – узкое, вытянутое и совершенно гладкое, если не считать налипшей на него грязи. Правильные, или, вернее, никакие, черты могли принадлежать как мужчине, так и женщине. Большие глаза с – цирюльника даже пробрало – красными радужками не моргали.
– Вы все еще желаете «Бергамо»?
– Разумеется. Хозяин – очень модный джентльмен, и я должен соответствовать.
Господин Куафюр промолчал. Не стоило рассказывать клиенту, что вряд ли в темных застенках Хайд Карлу Ворноффу удается поддерживать свою шевелюру согласно хоть каким-то модным веяньям.
Цирюльник собрался с духом – все же, когда в последний раз он делал «Бергамо», он был совершенно другим человеком с… другими руками – и приступил.