Мередит с Джеймсом Холландом переглянулись.
— Дамы в первую очередь, — галантно кивнул викарий. — Когда прочитаете, Мередит, передадите мне.
Джефф послал обоим сияющую улыбку.
— Уильяма Оукли обвинили в убийстве жены. И он весьма удачно отделался. Многие отправлялись на эшафот при не столь очевидных доказательствах.
— Я видела портрет Уильяма, непочтительно засунутый в пыльный чулан в Форуэйзе, — неожиданно вставила Джулиет. — Случайно наткнулась, когда Дамарис водила меня по дому. Она сильно смутилась. Сухо объявила: «Мой дед» — и поспешила дальше. Я мельком оглянулась. Уильям на портрете настоящий красавчик по тем временам. Пышные черные кудри, пышные усы, физиономия пьяницы… — Джулиет все это проиллюстрировала жестом правой руки и скривилась, потом покраснела, и все взглянули на нее. — Ну ладно, — призналась она, — мне интересно. Я не говорю, что история неинтересная, просто она чудовищная. В любом случае достаточно увидеть Уильяма, чтобы понять, что он вполне способен убить жену.
— Преступный тип личности, — задумчиво проговорил Алан Маркби. — Некогда это была популярнейшая теория, хотя нынче отвергнута полностью. А что было с Уильямом после суда? Едва ли его с радостью приняли в обществе после такого скандала…
Джефф пожал плечами:
— Хотелось бы сообщить, что он получил по заслугам, но фактически никто не знает, что с ним стало. Разумеется, ходили слухи. Все его опасались, репутация рухнула, родственники с обеих сторон ясно дали понять, что он должен навсегда исчезнуть. Уильям уехал за границу, больше о нем никто не слышал. В те времена так заглаживали семейные скандалы. Сына вырастили родные. Когда ему исполнился двадцать один год, он подал в суд прошение об официальном признании отца мертвым. По-моему, для того, чтобы закрепить наследственные права на поместье, которое тогда очень дорого стоило. В ходе активных розысков никаких следов Уильяма не обнаружилось. От него не было никаких сообщений. Значительное состояние покойной жены досталось по ее завещанию сыну, а у Уильяма денег практически не было. Все его достояние заключалось в камнях, из которых сложен Форуэйз, хотя он ни к кому не обращался за финансовой помощью. Очевидно, исчез с лица земли, и поэтому его признали мертвым.
Помолчав, Джефф продолжил:
— Сын, слава богу, не стал повторением старика, прожил счастливую жизнь в Форуэйзе с женой и детьми, хоть, по слухам, так и не оправился после гибели единственного сына Артура. Обе дочери замуж не вышли. Теперь, как говорит Джулиет, состарились и не совсем здоровы. Неудивительно, что хотят найти удобное жилье. Хотя все-таки жаль, что последние Оукли покидают Форуэйз, где семья прожила почти… сколько же?., сто тридцать лет. Сказать по правде, мне трудно представить, что им будет хорошо в маленькой современной квартирке с соседями под носом.
Мередит усиленно переваривала информацию.
— Прискорбно, конечно, но случай обычный. Я имею в виду не убийство, а вымирающие семьи, лишившиеся дохода, в больших старых, разваливающихся домах. Кто может там сейчас поселиться, кроме поп-звезд, богатых арабов и кучки удачливых бизнесменов?..
— Удачливых мошенников, — мрачно вставил Маркби. — Готовых тратить деньги на определенный стиль жизни.
— Только не в Форуэйзе, — возразила Джулиет со знанием дела, и Алан вопросительно посмотрел на нее. — На мой взгляд, по крайней мере, — поспешно оговорилась она. — И нечего на меня так смотреть. Я работаю с самыми респектабельными клиентами. Можете мне поверить, Форуэйз — старая развалина.
В гостиную снова влетела Пэм Пейнтер, раскрасневшаяся и запыхавшаяся.
— Даже не рассказывайте! Знаю, о чем вы тут говорите. Алан, — обратилась она к Маркби, — ты пробуждаешь в Джеффе худшие качества. Когда бы ни пришел, вы сразу начинаете толковать о насильственной смерти.
— Не обвиняй беднягу, — сказал Джефф. — Он дает мне возможность поговорить на любимую тему. А сейчас мы случайно заговорили о продаже Форуэйза. Это не связано ни с какими убийствами. — И он шепнул Мередит: — Я тебе отдам записки. Только чтоб Пэм не видела!