Борьба живущих в сыне двух «я» была непримиримой и беспощадной: ни одно из них не могло достичь окончательной победы. Оба «я» настолько резко и быстро сменяли друг друга, что еще не устоявшаяся нервная система подростка не выдерживала такого напряжения — он был на грани срыва. Однажды Вреж вернулся домой, весь вымазанный в грязи, с побледневшим лицом и исцарапанными руками, бросился на диван в стал нервно грызть ногти.
— Я тебе тысячу раз говорил, оставь эту мерзкую привычку. Что за вид у тебя! Пойди умойся, — рассердился Каро.
Не шелохнувшись, словно ничего не слыша, Вреж продолжал грызть ногти, но вдруг вскочил с места и бросился к отцу. В глазах Врежа стояли слезы.
— Что случилось?
— Ничего, — равнодушно ответил Вреж, отпустил отца, вытер слезы и снова принялся грызть ногти, забравшись на диван. Через некоторое время, не глядя на отца, он произнес ледяным голосом: — Я убил ее.
— Убил? — испугался Каро. — Кого?
— Старухину кошку Мне хотелось погладить ее, а она исцарапала меня. Я схватил ее, бросил в мешок и убил в ущелье. Веревка еще на месте...
Не завершив рассказа, Вреж вскочил и с истерическим плачем выбежал на кухню. Спустя несколько минут он вернулся в комнату:
— Так ей и надо! Я и остальных прибью. Всех старухиных кошек переловлю и прибью, — выкрикнул он, сверкнув горящими жестокостью глазами, и выскочил за дверь.
Вернулся он через несколько часов с каким-то горшком.
— Что это ты притащил? — пригляделся Каро.
— Кактус. Из магазина. Смотри, расцвел.
Вреж часами просиживал у своего кактуса, любуясь его большим желто-красным цветком. Но спустя всего два дня Каро обнаружил в мусорном ведре безжалостно растоптанное растение...
Привычка разговаривать во сне не покидала Врежа и с возрастом проявлялась все чаще. Его слова были невнятны, но отдельные фразы можно было разобрать. В последнее время он часто произносил имя какой-то Сусанны. Однажды Каро поинтересовался, кто такая Сусанна. Вреж густо покраснел, затем его лицо резко побледнело, он напрягся и выпалил: «Не твое дело!»
Начиная со дня убийства изменилось и состояние Каро. На нем непосильным бременем лежал грех. Неопределенное, загадочное, не зависящее от сознания чувство греха Каро ощущал в себе всю жизнь, но теперь на смену этому ощущению пришел грех, сотканный из конкретного материала.
А однажды произошло нечто странное. Каро проходил мимо фотоателье. Из стекла большой витрины на него смотрели фотографии. Мимо таких витрин Каро обычно проходил совершенно равнодушно, но тут какая-то невидимая сила заставила его повернуться и посмотреть. А с цветной фотокарточки на Каро смотрел щенок с бантом на шее. Каро содрогнулся от поразительного сходства. Те же черные и белые пятна, одно ухо торчком, второе отвисло, короткие, широкие и кривые лапы, длинный, остроконечный хвост... Слегка прищуренные влажные глаза умоляюще смотрели на Каро. Бежать! — было первым желанием Каро. Нет, это не выход: фотокарточка останется на витрине и будет ежедневно взывать к нему. Каро толкнул дверь и вошел в ателье.
— Можно купить у вас фото щенка?
— Вряд ли. На витрине — единственный экземпляр, — подумав, ответил фотограф.
— Удачный снимок.
— Да ну... Это мой сынишка балуется. Забавный пес, правда?
— Да, очень. Ваш?
— Нет, сам не знаю, откуда он его взял.
— А негатив не сохранился?
— Бог знает, куда я его затерял. Скорее всего выбросил. Да вам-то на что?
— Дело в том, что у моего сына был точно такой щенок. Сын очень любил его. А вот на днях пропал: либо украли, либо...
— Ясно. Ладно, бог с ней с витриной. Раз такое дело — уступаю.
Фотограф вытащил фотокарточку, вложил ее в конверт и протянул Каро.
— Сколько? — поинтересовался тот.
— Ни копейки. Вашему сыну — от моего. Презент.
— Так не пойдет.
— Почему не пойдет, уважаемый? Неужели мы такие мелочные, что не можем подарить хотя бы фотокарточку?