Из-за кухонной двери упрямо выползала тень, удлинялась, раскачивалась и вновь отступала. Каро безразлично взирал на то, что уже не могло устрашить его.
Он погасил свет, но почти тотчас же включил, вспомнив, что не принято гасить свет там, где есть покойник. «Если поздно ночью в окне виден свет, значит там есть покойник, — механически продиктовал мозг, и сразу же последовало трезвое уточнение рассудка: — Или кто-то страдает бессонницей. А может влюбленные. Многие любят заниматься этим при свете. Так что, глядя на освещенное окно, невозможно точно угадать, почему там свет. Впрочем, любое предположение не слишком далеко от истины: от бессонницы, от любви, от чего угодно до смерти всего-навсего несколько стремительных шагов. Стремительных и нелепых».
Связанные с женой далекие и близкие воспоминания теперь уже не различались ни в пространстве, ни во времени, они кружились вокруг Каро, окутывая его знакомым шепотом, теплыми прикосновениями. Они сжимали горло, душили горем, наполняли глаза слезами.
Время от времени горе отпускало, отступало, уступая место тупому, лишенному каких-либо эмоций состоянию. В такие минуты, как это ни глупо, голову забивали неуместные, бессвязные, дурацкие мысли, обрывки услышанных где-то анекдотических историй, служебные будни, какие-то связанные с похоронами детали и прочая дребедень. И снова огромной, свинцовой, холодной волной набегало горе. По комнате вновь кружили образы и глухие отзвуки знакомых голосов, снова ужасный спазм сжимал горло, и слезы катились из глаз, а из-за кухонной двери вытягивалась зыбкая тень, на улице выли ветер и псы, со скрипом качался ронявший желтые блики фонарь, и клинок света надрезал комья снега...
Каро вновь поглядел на жену. Она продолжала мягко улыбаться в окружении черных ленточек и мертвых гвоздик. Неyжели это его жена? Нет, это всего лишь куколка, в которой до последнего времени жила женщина, теперь уже пустая куколка, которую будут постепенно разъедать тлен и черви. Где же теперь та женщина? Может, она действительно выпорхнула из куколки и теперь свободно парит вместе с остальными? А может она, как остальные, обманута и ее больше нет?..
4
Приняв соответствующую мзду, энергичная, деловая акушерка передала Каро три адреса.
В условиях полного отсутствия сведений об адресатах Каро начал поиск с наиболее близкого к собственному дому, хотя в подобных случаях человека не покидает сомнение, что в итоге выбор падет на последнюю точку, именно ту, которой он, исходя из целесообразности поиска, избегает в самом начале.
Именно так и случилось. Первые две няни не внушали доверия вовсе не потому, что были молоды. Просто они были слишком уж нежными, ласковыми и культурными. Каро это не устраивало, — он все обдумал и решил загодя.
«Ой, какой хорошенький, какой пухленький карапуз! Я уверена, что мы полюбим друг друга, — сказала первая, студентка вечернего отделения. — Не так ли?» — добавила она, обратившись уже к младенцу, шепелявя подобно ребенку и нежно погладив малыша по щеке, отчего тот заплакал. Вторая, инфантильная дама с романтичным взглядом, выразила уверенность в том, что Врежик станет братиком ее Сусанночке. «Бедное дитя, я постараюсь заменить ему мать», — завершила она.
В поисках третьей няни Каро направился в заводской район, где долго петлял по кривым, узким улочкам. Наконец он остановился против огороженного домика с единственным окошком, на треснувшей стене которого был выведен нужный номер.
Едва Каро толкнул скрипучую дверь на ржавых петлях, как навстречу ему с диким лаем выскочил маленький терьер с торчащими кверху ушами и короткой шерсткой. Лай был таким свирепым, что пес хрипел и задыхался, но укусить тем не менее не решался.
— На место, Бибик! — раздался из дома сиплый голос, затем в дверях возникла особа лет пятидесяти с папиросой в ярко-красных губах. — Кому говорят, на место, старый хрыч! — пригрозила она снова, и пес, недовольно урча, удалился. — Входи, — позвала она.
Каро сел на тахту у стола, в центре которого стояла до краев наполненная окурками пепельница. Женщина погасила свой окурок и иронично поглядела на Каро, державшего на коленях младенца.
— Этого буду нянчить? — наконец спросила она.
— Этого, — отозвался Каро с натянутой улыбкой: «Неужели откажет?»
— Мамаша, небось, сбежала, — вульгарно захохотала хозяйка, обнажив желтые зубы.
— Скончалась. При родах.
— Ну-у? Дай-ка сюда. Даже держать не умеешь, — она взяла ребенка, пару минут подержала на руках, затем положила в кроватку с высокими металлическими прутьями в самом темном углу комнаты.