— В чем дело, Джонни?
— Вспомни, — сказал он ей.
— Что я должна вспомнить? — рассмеялась София.
— Поедем, Джонни, — поторопил Фрэнк. — Путь ведь неблизкий.
— Погоди ты, — сказал Кимати, — сегодня особый день.
— Ну-ну? — Софии не терпелось узнать, что взбрело в голову Кимати.
— Вспомни, — повторил он. — Ровно год назад ты впервые согласилась прийти ко мне сюда на свидание. Вспомнила? В тот день тебе стукнуло девятнадцать, а ты так робела, точно тебе девять. Вот здесь, на этом самом месте, ты призналась, что это первое свидание в твоей жизни. А потом села на столбик и заявила, что я сумасшедший и этим-то тебе и нравлюсь. Помнишь?
София закрыла лицо руками.
— И вот, — продолжал он, заключая ее в объятья, — мы снова здесь в самый счастливый день нашей жизни.
София улыбнулась сквозь слезы, прижалась к мужу. Фрэнк вылез из машины, развязал душивший его галстук и остановился неподалеку от влюбленной парочки, поглядывая на них со скучающим видом.
— Это какое-то особое место? — спросил он, ставя ногу на километровый столбик, чтобы завязать ослабший шнурок.
— Это наш столбик, — сказала ему София.
— Птицы осквернили вашу святыню, — он показал на белые потеки гуано. — Ну, может, будет обниматься? Поехали! У вас целая жизнь впереди...
В половине шестого Фрэнк уже кружил по лабиринту узеньких улочек между Ривер-роуд и Гроген-роуд.
Дышалось здесь трудно от пыли и зловония, тротуары были забиты прохожими. Ветхие дома покосились, штукатурка осыпалась, краска на стенах давно вылиняла и облупилась.
Фрэнк вертел — головой по сторонам, то и дело вопрошающе поглядывая на Кимати, Он вел машину медленно, чтобы ненароком не наехать на снующих по мостовой прохожих, беспризорных детей и собак.
— Ты уверен, что это здесь? — спросил он, свернув в очередной проулок.
— Да, лавка в конце улочки, — Кимати показал пальцем.— Вон тот дом с голубым фасадом.
Фрэнк втиснул «лендровер» между чьей-то машиной и ручной тележкой и какое-то время сидел не двигаясь, пристально разглядывая лавку через стекло кабины.
Кимати вышел из машины, вытащил из багажника чемоданы. Фрэнк поспешил другу на помощь, и, растолкав прохожих, они вошли в лавку.
Дядя Едок, завидев их, расцвел от счастья. Он вышел из-за прилавка и пожал руку Софии, задержав ее тонкую кисть в своих мозолистых ладонях.
— Я так, и знал, — воскликнул он, — какая красотка! Мой мальчик не ошибся в выборе.
София, от смущения не найдя приличествующих случаю слов, только улыбнулась в ответ.
Кимати представил дядюшке Фрэнка. Мужчины обменялись рукопожатием, и старик повел дорогих гостей по захламленной лестнице на второй этаж, в квартиру над лавкой.
— Вот ваш дом, — торжественно изрек старик, вручая Софии ключи. — Устраивайтесь. А я должен вернуться вниз.
Квартира состояла из двух комнат с вместительными встроенными шкафами и просторной кухней. Дядя перенес в кухню холодильник, стоявший раньше внизу, в подсобном помещении. Потолок в кухне был в копоти, на полках никакой посуды, одна пыль.
В гостиной тоже было голо, окна без занавесок, зато в спальне пол блестел — его недавно натерли, а на окнах красовались новые ярко-красные шторы. Посредине стояла новенькая широченная кровать, застеленная сияющим белизной бельем.
София присела на краешек дорогого темно-коричневого покрывала, не скрывая восхищения. Мужчины расхаживали, присматриваясь, по квартире, а она тем временем взялась распаковывать чемоданы.
Кимати вслед за Фрэнком прошел в гостиную. Одно ее окно было как раз над входом в лавку, другое смотрело в замусоренный проулок и на унылые ржавые крыши соседних лачуг.
Фрэнк провел по пыльному подоконнику пальцем и заметил, как бы думая вслух:
— Итак, ты собираешься жить здесь.
— Собираюсь, — подтвердил Кимати. Фрэнк покачал головой.
— А что тебе не нравится?
— Все, — выпалил Фрэнк. — Посмотри-ка, под окном вонючая свалка.
Кимати выглянул в окно, глядящее в проулок. Мальчишка лет десяти уселся на мусорной куче по большой нужде. Кимати распахнул окно и окликнул сорванца:
— Эй, ты!
Тот от неожиданности вздрогнул и задрал голову.
— Проваливай отсюда ко всем чертям! — гаркнул Кимати. Мальчишка пустился наутек.
— Этому будет положен конец! — твердо сказал Кимати. Фрэнк невесело ухмыльнулся.
— Хватит тебе, Фрэнк, — сказал ему Кимати. — Нельзя же век вековать в саванне. Есть и другая жизнь.
— Возможно, — начал было, но так и не договорил Фрэнк. Он простился с Софией, занятой устройством на новом месте, пожелал ей счастья и вслед за Кимати спустился в лавку. Дядя Едок был так занят покупателями, что не заметил их появления.