Они препирались давно уже, кричали друг на друга.
— Говорил же, чтобы торчал тут безвылазно! — орал Аль Хаджи. — Тебя вполне могли пришить.
Рикардо сидел развалясь на зеленой кушетке, с окровавленной повязкой на лбу и забинтованной левой рукой — порезался осколком разлетевшегося вдребезги лобового стекла. По счастью, пули, пущенные Фрэнком, прошли мимо. Когда раздались выстрелы: один предназначался водителю, другой пассажиру, — Рикардо как раз нагнулся, собираясь выйти из кабины.
— Наверняка фараоны, — бормотал он. — Слишком уж чисто работали. Господи... такая точность... Ну прямо агенты ФБР, будь они неладны!
Аль Хаджи, сидя на корточках перед раскрытым сейфом, выдвинутым из камина, разбирал бумаги, запихивая нужные в пухлый портфель. Другой портфель с наличностью, аккредитивами и паспортами был уже закрыт и стоял наготове на письменном столе.
— Лучше бы тебя и впрямь укокошили, — сказал он без тени юмора.
— Ты-то был бы рад, я знаю, — язвительно заметил Рикардо. — Извини, что тебя разочаровал.
Аль Хаджи поднялся на ноги и отнес второй портфель на стол.
— Не надо было мне слушать Артура, — рявкнул он. — Теперь вот по твоей милости придется совершить прогулку на Сейшельские острова, причем в самое неподходящее время. А у тебя даже не хватило ума бросить «ровер» где-нибудь по пути. Если полицейские придут сюда по его следу, нам крышка. Лобовое стекло разбито, в корпусе пробоины от пуль... Тебе вообще здесь нечего было делать с самого начала...
— Ладно, Эл, ты один у нас голова, — примирительно сказал Рикардо. — Распорядись сам насчет «ровера».
Эл покачал головой.
— Не знаю. В самом деле не знаю, как теперь быть. Если ты не наследил и за тобой нет хвоста, тогда все в порядке. «Ровер» надо немедленно вывезти с усадьбы и спустить где-нибудь с откоса. Тогда мы можем заявить, что его украли.
Аль Хаджи сел за письменный стол, закурил, сигару, налил себе коньяку.
— Ты должен залечь на дно, — сказал он, — пока вся эта заваруха не уляжется. Будь тише воды, ниже травы, пока я не вернусь.
— Надеюсь, ты не бросаешь меня здесь навечно, — негромко сказал Рикардо.
— Да что ты! — воскликнул с досадой Эл. — Утром вертолет вывезет тебя отсюда. У моего друга есть ранчо в Лайкипии. Отсидишься там. Он держит лошадей, так что сможешь поиграть в ковбоев со своей пушкой тридцать восьмого калибра.
— А что, если ты не вернешься? — подозрительно спросил Рикардо.
Аль Хаджи поглядел на него глазами, полными отвращения.
— Тогда, очевидно, сидеть тебе в этой дыре до конца твоих дней...
Рикардо холодно ухмыльнулся.
— Нет уж, придется тебе взять меня с собой, Эл, ничего больше не остается. Запомни, мы с тобой одной ниточкой связаны. Твоя судьба — моя судьба.
Аль Хаджи нетерпеливо зашипел:
— Пойди взгляни на себя в зеркало. Ты рассчитываешь, что пограничники в аэропорту не заметят мокрых от крови бинтов? Послушай, ты, дубина безмозглая, я не сбегаю, бог свидетель! Просто устраиваю себе небольшой отпуск.
— А как же Мими?
— Мими остается здесь, — ответил Эл. — Кто-то должен вести дела в мое отсутствие. Сейчас самый разгар сбора апельсинов.
Рикардо поднялся с кушетки, голова у него трещала. Он задумчиво стал вышагивать из угла в угол.
— Ты ее спрашивал? — остановился он напротив Аль Хаджи.
Тот кивнул, не выпуская изо рта сигару.
— И что она сказала?
— Все отрицает, — солгал Эл.
— Еще бы, что ей остается! — Рикардо невесело усмехнулся. — Представляешь, что будет, когда Счастливчик Джо об этом узнает...
— Оставь мою жену в покое, ясно? — предупредил Аль Хаджи. — Я сам ею займусь, когда приеду.
На самом деле Мими призналась, что она сообщала егерям все мужнины планы. Сколько раз говорила ему, что преступная жизнь до добра не доведет... Она любит его и готова на все, лишь бы он исправился, начал новую жизнь, стал честным гражданином...
— Кто этот Фрэнк Бэркелл? — спросил Аль Хаджи у Рикардо.
В этот миг в дверь постучали. Оба в страхе переглянулись. Аль Хаджи поднес к глазам руку с золотыми часами. Стрелки показывали половину второго.
— Кто там? — рявкнул он.
Кимати снова ткнул кухарку дулом автомата.
— Бвана (Бвана — господин (суахили).) Хаджи, это я, — пролепетала она дрожащим голосом.
За запертой дверью воцарилась тишина.
— В чем дело, Марта? — спросил Аль Хаджи.
И снова Кимати двинул женщину автоматным дулом: он с ней успел заранее прорепетировать ее роль.
— Не... несчастный случай. — Голос у нее дрогнул. — Ваша жена...
Это произвело желаемое действие. Послышались быстрые тяжелые шаги, щелкнул засов, и дверь распахнулась.