– Так убийца все это и забрал с собой, чтобы вы подольше не могли установить личность жертвы. Где, говоришь, нашли тело?
Он показал. Они подошли совсем близко к воде. В тени камышовых зарослей она казалась темно-зеленой, Рожкова поморщилась и отошла в сторону, закурила.
– Ты что, куришь? – удивленно спросил Сергей. Он не то чтобы разочаровался, но как-то не вязалась эта пусть даже и тоненькая сигаретка с нежным обликом Люси.
– Сережа, если ты думаешь, что я поставила себе целью завоевать тебя и теперь буду стараться быть лучше, чем я есть на самом деле, то ты глубоко заблуждаешься. Да, ты мне нравишься, очень. Пожалуй, я бы даже вышла за тебя замуж, но ты-то ко мне равнодушен. Да и вообще, я всегда, если ты не заметил, веду себя естественно. Хохочу, даже когда рядом начальство, могу матом покрыть, если нужно, а еще я ем много. Могу съесть две порции котлет с пюре. Вот такие дела.
И она снова расхохоталась, затем перевела дух и затянулась сигаретой.
– Знаешь, что я тебе скажу, хотя фактов у нас – кот наплакал? Это убийство было совершено не ради денег. Женщина отправилась сюда на пикник, это ясно. Ее обнаружили в купальнике. Вряд ли она взяла с собой крупную сумму денег. Так, стоп… А украшения на ней какие-нибудь были?
– Да, тоненькая золотая цепочка и маленькие сережки с изумрудами.
– То есть и золото с изумрудами не сняли. Значит, я права? Не ради корысти ее сюда заманили и убили. Была ли она изнасилована?
– Да вроде нет… Точно нет.
– Вот и спрашивается: за что ее убили? Я понимаю, если бы она просто утонула, так сказать, несчастный случай. Но тут убийство. Зарезали…
– …ножом. Кололи куда придется, то есть убийца, возможно, совершал это первый раз и нервничал…
– Как-то ты очень уж нежно говоришь об этом отморозке. Но если он заманил ее сюда, чтобы убить, то и мотив должен быть мощный. Она красивая?
– Да не так чтобы… Высокая, стройная, ей за тридцать. Нет, она некрасивая. Ты клонишь к тому, что убийство могло быть совершено на почве ревности?
– Один из вариантов. Почему бы нет? Или же она сильно напакостила преступнику или тому, кто его нанял. Или же она слишком много знала, была свидетельницей другого преступления. Ох, как же я люблю сочинять мотивы!
И тут Рожкова, словно забыв, что перед ней не подружка, принялась расстегивать жакет, сняла его и бросила на траву. Затем быстрыми движениями справилась с пуговицами на белой блузке, сняла ее, оставшись в кружевном бюстгальтере, при виде которого Сергей сглотнул, едва справляясь с волнением. И напоследок стройненькая и полногрудая Люся стянула с себя узкую шерстяную юбку, оставшись в белых и тоже кружевных трусиках, и с разбегу бросилась в воду!
– Дура! – закричал, окончательно растерявшись, Сергей. – Вода же холодная! Да я и так знаю, что ты красивая и что грудь у тебя что надо! Лейтенант Рожкова, быстро на берег!
Но Люся, хохоча и захлебываясь водой, плескалась, поднимая веера брызг, то плывя от берега, то возвращаясь, переворачивалась на спину, погружая голову и раскидывая руки, изображая звезду. Солнце слепило ее глаза, она улыбалась.
Какая же она раскованная! Сергей и не знал, продолжать ли ему разочаровываться или, наоборот, очаровываться этой девушкой. И вот что она сейчас делала? Соблазняла или дразнила? А что, если, когда она выйдет, схватить ее, поцеловать…
Он даже кулаки сжал, злясь на себя, на свои смелые фантазии. Может, он вообще ошибался в ней и она совсем не такая, как о ней говорят? А говорят, причем все мужики без исключения, что недоступная она, что к ней ни на какой козе не подъедешь.
– Сам дурак, – сказала она, выходя на берег, отжимая мокрые волосы и вытирая голые мокрые пятки о мягкую, успевшую прогреться на солнце траву. – Что это ты обзываешься? Вовсе я не дура. Ну да, водичка прохладная, но ничего, зато взбодрилась. Я всегда, когда вижу воду, стараюсь немного поплавать. И что это вы, майор Родионов, так странно смотрите на меня? Щуритесь… Вы что, ослепли?
Он отвернулся. Ослепнешь тут, пожалуй.
Он слышал, как она одевается, как шуршит одеждой.
– Только не вздумай поворачиваться, мне же надо избавиться от всего мокрого! – расхохоталась она.
Судя по звукам, она стягивала с себя белье, тихонько и мило так кряхтела, прыгая на одной ноге, потом отжимала что-то, шуршала пакетом, в который, судя по всему, сложила мокрые комочки белья, и наконец оделась.
– Все, – сказала она, смущаясь. Вернее, смущая Сергея, потому что он-то теперь знал, что под белой блузкой у нее ничего нет, и, если бы не жакет, он смог бы увидеть сквозь тонкую ткань много интересного. И под шерстяной юбкой, получается, тоже. От представленного ему стало жарко.