«Знаем мы нашу самодеятельность!» – мысленно я продолжаю за Тихонькова фразу.
– А чем тебе импонирует именно «Бирюза»?
– Хорошая кухня, любопытная публика. Есть и другие нюансы. – Андрей хитро поглядывает на меня. – Кроме того – кратчайший путь к месту гибели Тюкульмина. Парень ведь был здорово пьян, а на машине к скалам не подъедешь, нужно топать пешком.
Вот так. Просто и логично.
Заходим в холл. Швейцар, равнодушно глядя сквозь нас, утверждает, что нет ни одного свободного столика.
– Ну, два-три места при желании всегда найдутся, – миролюбиво говорит Андрей и смотрит на старика в синей униформе насмешливым взглядом.
От этого взгляда швейцар почему-то переходит на крик. По внутренней лестнице быстро спускается метрдотель и спрашивает, в чем дело. Тихоньков продолжает усмехаться.
Из зала выходит красивая смуглая девушка в сиреневом вечернем платье, шепчет несколько слов метрдотелю, после чего нас незамедлительно пропускают. Заметив мое удивление, Андрей поясняет:
– Разрешите представить: наш сотрудник Марина Синельникова. Прошу любить и жаловать.
– Очень приятно, – киваю я.
– Андрей мне рассказывал о вас. – Голос у Марины низкий, грудной, гармонично сочетается с ее внешностью.
«Когда он только успел? – оторопело думаю я. – Стоп, неужели Синельникова – одна из тех «смышленых ребят», о которых я просил Тихонькова?»
Мы присаживаемся за дальний боковой столик – такой я и сам, пожалуй, выбрал бы – даже декоративные колонны не мешают обзору помещения. Довольно быстро появляется официантка, и мы делаем заказ средней руки – без осетрины и куропаток.
– Сегодняшняя смена работала и двадцатого октября, – говорит Марина, подтверждая мою догадку. – Я показала официанткам фотографию погибшего и, знаете, одна вроде опознала его.
«Умница! – я уважительно смотрю на Марину. – Сколько же труда стоит за этой скромно произнесенной фразой? Так вот на какие «нюансы» намекал следователь!».
– Которая?
– Вон та, светленькая. Понимаете, точно она не уверена, прошло столько времени, но говорит, что похож.
– Тюкульмин сидел один?
– Нет. В тот вечер она обслуживала пять столов в центре зала и все места были заняты. Для какой-то компании еще пришлось подставлять два стула.
– Но он мог находиться за одним столиком с незнакомыми людьми.
– Вряд ли. Официантка вспомнила, что за ужин рассчитывался другой мужчина. С какой стати он стал бы платить за незнакомого человека?
– Резонно. А того, другого мужчину она случайно не запомнила?
– Очень смутно. Темноволосый, плечистый, в кожаном пиджаке. Шутил все время.
– Выходит, Тюкульмин, скорее всего, побывал здесь за несколько часов до гибели, – мрачно резюмирую я. – Вместе с каким-то широкоплечим шутником. Эх, взглянуть бы одним глазком на этого шутника.
Тихоньков с Синельниковой почти синхронно сочувственно вздыхают. Андрей о чем-то задумался. Марина ковыряет вилкой принесенный салат из помидоров и огурцов. В самом деле, какие еще крупицы информации я хочу извлечь из неподатливой южноморской почвы? Надежды тают, тают, как мокрый снег, который выпал у нас перед моим отъездом.
– Может быть, расспросить проводников поездов? – негромко предлагает Марина, устремляя на меня пропитанные слабой надеждой огромные черные глаза.
– Обязательно, – бодро заявляю я, пытаясь поднять общее настроение. – Проверим и поезда, и самолеты. И даже если будет один шанс на тысячу, мы этот шанс не упустим. Наша профессия вообще ничего не позволяет упускать. Вон видите импозантного мужчину за крайним столиком, ведущего светскую беседу с двумя молодыми особами?
Мои собеседники как бы невзначай оборачиваются, но явно не понимают, к чему я клоню.
– К вашему сведению, это мой старый знакомый. Можно даже выразиться, он вызывает у меня ретроспективные воспоминания о былых успехах и неудачах, постоянном азарте. Азарте – в лучшем смысле этого слова. Впервые я столкнулся с ним лет восемь назад и сразу понял, что имею дело с незаурядной личностью, в своем роде гроссмейстером. Да-да, гроссмейстером всевозможных афер, если бы за такие достижения присваивали звания. Величают его только по имени-отчеству – Клим Борисович, в определенных узких кругах он известен как специалист широкого профиля.
Марина и Андрей с интересом слушают, не замечая, что остывают антрекоты.
– Сначала нам стало известно, что Клим Борисович Карташевский умудрился выудить всю выручку у бригады залетных наперсточников. Сумма, по понятным причинам, осталась не выяснена. Затем пошли жалобы от местного населения, преимущественно жителей застраивающихся районов. Неизвестный, по приметам сильно смахивающий на Клима Борисыча, устанавливал в квартирах телефонные аппараты, которые вот-вот должны были подключить к мифической АТС. За услуги брал немного – десять рэ плюс стоимость аппарата.
Тонкий психологический расчет, неудержимый полет фантазии, умение четко выработать собственную таксу с учетом конъюнктуры – главные козыри, которыми умело манипулировал Карташевский. Уже два месяца спустя Клим Борисыч под видом работника санэпидемстанции разносил по домам «средство от грызунов» – полиэтиленовые мешочки с песком, правда, неплохого качества. Один рэ.
– Ужасно интересно! – делая ударение на слове «ужасно», Марина не сводит с меня глаз. Отпив несколько глотков целительного «Нарзана», я продолжаю, дивясь нахлынувшей волне красноречия.
– Другой на месте Карташевского еще долго разрабатывал бы столь прибыльную жилу, действуя по принципу: курочка по зернышку, и в конце концов наверняка попался б. Однако нашему универсалу приедаются однообразные занятия. Войдя во вкус, он стал ездить по окрестным деревням и делать собакам прививки от бешенства. Клим проявлял трогательную заботу о здоровье братьев наших меньших, поэтому шприц всегда заправлял чистейшей дистиллированной водой. Два рэ. Не брезговал Клим Борисыч и скромными комиссионными за посредничество и маклерство. Но, как известно, сколько веревочке не виться… В общем, поймали мы его за руку в буквальном смысле в тот момент, когда он, представившись человеком, который «вхож», получил возле дверей горисполкома пятьсот рублей от одного овощника, жаждавшего расширить жилплощадь в обход очереди. Бедняга не предполагал о существовании запасного выхода из здания на соседнюю улицу. Правда, на сей раз запасной выход Клим Борисычу не понадобился. Любопытно, что в отделении Карташевский ничего не пытался отрицать, зато произнес напыщенную речь. «Я приносил людям радость, перекладывая часть их повседневных хозяйственных забот на свои плечи», – говорил он, воздевая ладони к небу. – Так ведь средство от грызунов не помогло! – кипятился я. – Так ведь и грызунов никаких не было, – хладнокровно парировал мои реплики Клим Борисыч, – откуда им взяться в новеньких квартирах. А у жильцов хоть за что-то голова не болит. – В отношении пятисот рублей Карташевский чистосердечно каялся, бил себя в грудь и кричал, что готов вину искупить, но при этом просил принять во внимание, что деньги он взял у барыги и мошенника, который насусолился, как клоп, обвешивая и обсчитывая дорогих его сердцу сограждан.
– Сколько дали этому Юрию Деточкину? – улыбаясь, интересуется Тихоньков.
– Два года. Больше чем за три – он вообще никогда не зашкаливал. Я о нем потом почти ничего не слышал, только так, слабые отзвуки в тишине: то служащие одного из проектных институтов сдали интеллигентному мужчине деньги на приобретение билетов на спектакль гастролирующего в городе столичного театра, то на центральном рынке кто-то ловко сплавил оптовую партию «телецвета» заезжему торговцу цитрусовыми.
– Глядя на него, никогда бы не подумала! – восклицает Марина. – Между прочим, он похож на нашего лектора-международника из общества «Знание». Александр Яковлевич, а что такое «телецвет»?
– Так до вас еще не докатилась последняя «новинка» научно-технического прогресса? «Телецвет» – это Деталь, якобы служащая для превращения черно-белого изображения в цветное. В более широком смысле – это небольшое театрализованное представление для одного лица, которое в итоге остается с носом. Позже объясню подробней, а сейчас я минут на десять вас покину. Не возражаете?