— На обратном пути объект ни с кем не встречался и нигде не останавливался, — докладывал Рязанцев, делая небольшие паузы между предложениями. — Приехав домой, он достал из багажника завернутый в газету сверток и отнес его в квартиру. Там объект пробыл до восемнадцати часов, после чего он вышел из дому, сел в машину и поехал на Индустриальную. — Рязанцев вопросительно взглянул на майора. — Продолжать?
Голиков не смотрел на собеседника. Создавалось впечатление, что он занят изучением трещинок на полировке стола.
— Разумеется, продолжайте, Сергей Вадимович, — устало кивнул майор. — Ваши наблюдения, как всегда, отличаются предельной точностью.
— На Индустриальной объект остановился возле дома 47-А и зашел в сто семнадцатую квартиру. По указанному адресу он находится и сейчас. Есть основания полагать, что кроме него в квартире присутствуют еще несколько человек.
— Вы выяснили, кто хозяин квартиры?
— Да. Кормилин Иван Трофимович, зам. директора фабрики индпошива.
— Ну вот и прекрасно, — сказал Голиков, как бы подводя черту. — Сейчас мы пойдем к Коваленко и вы повторите ваш доклад.
— Начальник управления еще не ушел? — Рязанцев удивленно взглянул на часы. Было 22 часа 50 минут.
В это время Коваленко беседовал со Струковым в своем кабинете, заваленном бумагами.
— Что-то не узнаю я в последнее время Голикова, — задумчиво говорил полковник, сцепив пальцы, — очень уж он осторожничает, медлит. А ведь Александр Яковлевич никогда не был перестраховщиком, на его счету столько удачно проведенных дел. И потом, эта болезненная реакция на ваши замечания. Правда, Голиков давно не чувствовал особой опеки с вашей стороны, и привык все вопросы решать самостоятельно. Полагаю, Владимир Петрович, вы все взвесили, когда принимали решение форсировать ход событий?
Задавая такой недвусмысленный, на первый взгляд, вопрос, Коваленко хотел выяснить, уверен ли Струков в своей правоте.
«Прощупывает. Хочет, чтобы вся ответственность за мое решение на меня же и легла. Разумно, ничего не скажешь», — подумал Струков и заметил вслух:
— В нашем общем деле мы все выполняем определенные целенаправленные функции. В данном случае я корректирую действия Александра Яковлевича, способствуя наиболее быстрому получению ощутимых результатов.
— Да, вы, безусловно, правы, — сказал Коваленко, явно не удовлетворенный официальным ответом подполковника, — мир зиждется на разделении функциональных обязанностей. Знаете, в Южной Америке есть такие муравьи — одни члены семейства обгрызают листву с деревьев, другие — разделяют ее на мелкие части, третьи — транспортируют до муравейника полученные кусочки, четвертые — удобряют зеленью питательную среду…
Раздался стук и на пороге появился Голиков с топчущимся чуть сзади Рязанцевым.
— Вы, как всегда, кстати, — улыбнулся Струков, — а мы тут обсуждаем с Николаем Дмитриевичем мероприятие по задержанию Баринова…
Выслушав доклад Рязанцева, Коваленко попросил Голикова высказать свое мнение, как мнение человека, изучившего перипетии дела лучше других.
— Разрешите мне немного уклониться от обсуждаемого вопроса? — майор решил предпринять последнюю попытку переубедить руководство.
— Хорошо, только давайте покороче. — В тоне полковника слышался скорее приказ, нежели просьба.
— Постараюсь. Первое — определенного мотива преступления мы не знаем, хотя приблизились к его выяснению. Второе — нам абсолютно неизвестно, что связывало Баринова с потерпевшим, где, когда и в какой сфере взаимных интересов пересеклись их жизненные пути. Третье — связь Баринова и Моисеева указывает на преднамеренный характер убийства, причем, похищение личных вещей потерпевшего — не более как инсценировка ограбления с целью направить следствие в ложном направлении. — Майор посмотрел на Коваленко, но, видя, что приведенные доводы не произвели на него должного впечатления, добавил: — Кроме того, возникает целый ряд вопросов, дать ответы на которые нам придется. Зачем водитель ехал с убийцей в поселок Каморный? Почему орудием убийства выбран пистолет? Кто был заинтересован в гибели Моисеева? Я могу задать еще множество других «зачем?» и «почему?».