— Значит, все-таки Моисеев.
— И это еще не все. Оказывается, всякому появлению Моисеева предшествовал приезд Александра Марковича Перцовского — агента по снабжению нашей фабрики. Я связался с соответствующей службой Новосибирского аэропорта, и час назад мне сообщили, что Перцовский вылетал в Верхнеозерск 15 января, 22 марта и 8 октября сего года.
— А Моисеев?
— На этот счет никаких сведений нет. Лично у меня не вызывает сомнений, что Петр Сергеевич пользовался услугами железнодорожного транспорта, во всяком случае, на обратном пути, предварительно загрузившись очередной партией левого товара. Сейчас идет проверка гостиниц, но думаю, что и там мы не обнаружим его следов. Скорее всего, Моисеев появлялся и исчезал в один и тот же день, так как время приезда было оговорено заранее.
— Товарищ лейтенант, — я не могу скрыть удовлетворения, — объявляю вам благодарность, пока в устной форме. Продолжайте работу.
— Есть продолжать работу!
Разделяющее нас расстояние не мешает мне мысленно представить себе Левину улыбку…
Глава шестая
— Значит, вы по-прежнему считаете, товарищ майор, что между убийствами Моисеева, Тюкульмина и Северинцевой имеется взаимосвязь? — Николай Дмитриевич вопросительно смотрит на меня.
— Да, — твердо отвечаю я, — и в свете информации, поступившей от лейтенанта Чижмина, настаиваю на немедленном аресте заместителя директора фабрики индпошива Кормилина.
— Разрешите, товарищ полковник? — Владимир Петрович нервно барабанит ногтями по подлокотникам кресла.
— Пожалуйста.
— Во-первых, хочу внести небольшое уточнение: только что мы все внимательно выслушали доклад Александра Яковлевича, но лично я не совсем уяснил, каким образом заключение по поводу гибели Анатолия Тюкульмина изменило формулировку «несчастный случай» на «преднамеренное убийство». Разве у нас есть для этого достаточные основания — неопровержимые улики, показания свидетелей? В конце концов, почему мы должны усомниться в компетентности южноморских коллег? Пока факт убийства не доказан, давайте будем называть вещи своими именами.
«Ну все, оседлал любимого конька! Сейчас подполковник камня на камне не оставит от моих доводов. Самое противное, что формально к его словам не придерешься. Интересно, обрадовал бы Марину комплимент в адрес южноморской милиции?..»
— Теперь в отношении Кормилина. Иван Трофимович пользуется уважением в коллективе, его характеризуют как опытного и грамотного руководителя. Спрашивается: что у него может быть общего с водителем такси Моисеевым, человеком другого круга, бывшим заключенным? Мне кажется, предложение об аресте Кормилина в обсуждении не нуждается. Более того, не было необходимости посылать ему повестку на четырнадцатое число. Отрываем людей от дела, не разобравшись как следует.
Предвижу скептическую улыбку Александра Яковлевича, — Струков старается не встречаться со мной взглядом, — вот, мол, сковывает начальство инициативу по рукам и ногам. Могу представить себе и его доводы: «Кормилин работает на фабрике, Моисеев занимался доставкой левых шкурок, на связь между Кормилиным и Моисеевым указал Баринов во время первого допроса». Но, товарищи, на фабрике работает более двухсот человек, так что же, нам их всех подозревать? И разве у нас имеются хоть какие-нибудь доказательства, что Моисеев привозил шкурки Кормилину? Кстати, администрация фабрики неоднократно обращалась в таксопарк за помощью, но Моисеев никогда не попадал в число водителей, временно закрепленных по договору. Это мы проверили.
Что касается показаний Баринова, то стоят они немного. Дилетантов среди нас, по-моему, нет, — подполковник обводит взглядом присутствующих, — и всем нам известна психология преступника: в первый момент он от всего отказывается, изображает оскорбленную невинность, а вину старается переложить с больной головы на здоровую.
— А что, Николай Михайлович уже изобличен в преступных действиях?
Мой вопрос не застает Струкова врасплох.
— В определенной мере. В ходе последнего допроса, который отлично провел следователь Тимошкин, Баринов признался в «получении подарков» от клиентов за внеочередное и качественное выполнение работ. Кроме того, Николай Михайлович указал, что большую часть найденной при нем суммы он выиграл в карты. Не вызывает сомнений, что подследственный рассказал далеко не все, надеясь понести небольшое наказание. Прием довольно избитый.