«Еще один кающийся грешник, — подумал майор. — Только раскаяние почему-то всегда приходит с запозданием».
— Гражданин Кормилин, если вы действительно хотите, чтобы я поверил в искренность ваших слов, рассказывайте все без утайки.
Вздрогнув при слове «гражданин», замдиректора фабрики опустил голову.
— Даже не знаю, с чего начать…
— Это уж вам виднее, Иван Трофимович. Или вы предпочитаете отвечать на мои вопросы?
— Я готов честно ответить на все ваши вопросы, хотя слово «честно» в моих устах, наверно, режет слух.
Пристально глядя в глаза Кормилину, Голиков резко произнес:
— В таком случае, скажите, где в настоящее время находится Семен Астафьевич Борохович?
На лице Кормилина не отразилось никаких эмоций.
— Мне совершенно не знакомо это имя.
— Ну хорошо. Тогда давайте поговорим о вашем знакомом Викторе Юрьевиче Ферезяеве. Между прочим, а где он сейчас, вы тоже не знаете?
— А с какой стати я должен знать, где находится Ферезяев? — удивился Кормилин. — Наверно, там, где ему и положено быть — в зверосовхозе.
Поведение Кормилина поразило майора.
— Плохо же вы осведомлены о своем знакомом, Иван Трофимович, — протянул он.
— Да какой он мне знакомый! Уверяю вас, я Ферезяева в глаза никогда не видел. Только по подписи на документах и знаю о его существовании.
— Конечно, конечно, — в тоне Голикова вновь прозвучала ирония. — К чему вам личные контакты? Ведь это излишний риск. В качестве поставщика левого сырья можно использовать мелкую сошку, скажем, того же Моисеева. Верно?
Лоб Кормилина покрылся испариной.
— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите. Я никогда не занимался организацией левых поставок.
— Тогда объясните, каким образом вы с Ферезяевым оказались в одной цепочке расхитителей, причем среди главных действующих лиц. Что-то вы не договариваете, Иван Трофимович, а это сейчас уже не в вашу пользу.
Замдиректора фабрики возмущенно привстал со стула.
— Ну, знаете ли, это… Мне безразлично, на какую ступень пьедестала вы меня возвели в своей «табели о рангах». Скажу лишь одно: функция моя была проста до примитива — взять шкурки по одной цене, отдать — по другой, а разницу положить в карман. Презренная мелкая спекуляция, и ничего более.
— И для этого вы пришли? — майор выжидательно посмотрел на Кормилина. — Значит, ваши слова можно расценивать как признание своей вины, а сам приход — как явку с повинной?
Иван Трофимович безвольно махнул рукой.
— Расценивайте, как хотите. Мне все равно.
«Либо я плохой психолог, либо Кормилин — великий актер, — подумал Голиков. — Либо есть какая-то третья истина…»
— Иван Трофимович, расскажите более подробно, с чего началось ваше падение, — чуть помедлив, мягко произнес майор.
Кормилин облизнул пересохшие губы.
— У вас не найдется сигареты?
— Я курю папиросы.
— Не имеет значения. Я, собственно, давно бросил, но вот потянуло вдруг.
Майор молча протянул Кормилину пачку «Беломора». Раскурив папиросу, Иван Трофимович глубоко затянулся и тут же закашлялся.
— Мое падение… Оно началось давно. Карточная игра, частые проигрыши, постоянная нехватка денег. Кто-то проиграется раз-другой — и бросит, а я вот не смог по своему слабоволию. Я это говорю не в оправдание и не для того, чтобы разжалобить вас. За свои ошибки я понесу наказание, независимо от того, поверите вы мне или нет. — Кормилин нервно погасил папиросу в пепельнице. — Обстоятельства тяготеют над нами и зачастую подталкивают к пропасти, да не всегда грубо, а иногда ласково. И только на самом краю начинаешь понимать, что пропал. Простите, что я так долго рассказываю, мне просто необходимо выговориться. — Кормилин собрал лоб в мелкие морщинки. — На чем я остановился? Ах да, стечение обстоятельств… Я тогда крупно проиграл и ломал голову, где бы достать денег, чтобы расплатиться с долгами. А тут приходит человек и предлагает простенькую комбинацию, с помощью которой можно заработать, буквально палец о палец не ударяя. Сначала я отказывался, не стану скрывать, отчасти из страха, но условия были слишком соблазнительны, и я решился. Потом я не раз…
— Иван Трофимович, не торопитесь, — не выдержал Голиков. — Кто же этот спаситель, этот находчивый добрый дядя? Пора бы назвать его по фамилии, имени и отчеству.
— Что он слишком добрый — не поручусь. А зовут его Григорий. Так, во всяком случае, он представился. Больше о нем, как ни глупо в этом признаться, я и по сей день ничего не знаю.
— Значит, раньше вы с ним не были знакомы? — уточнил майор.