— Да, где вода, а где именье? — вклинился неугомонный Гонтовой.
— К сожалению, взаимосвязь имеется. И я это докажу. — Голиков выдержал паузу. — Один из вас — человек хитрый, ловкий, богато наделенный воображением, сумел незаметно для остальных передать ключи от машины Баринова и пачку сахара своему сообщнику. Затем, через какое-то время, он получил ключи назад и положил их на место, а именно — в карман висевшей в прихожей куртки, после чего преспокойно продолжил игру. Теоретически это мог сделать любой из присутствующих. Как только что выяснилось, каждый из вас выходил в прихожую, поэтому подозрение ни с кого пока не снимается.
— Ну и ну! — в гнетущий тишине присвистнул Эльяков.
Гонтовой заметно побледнел. Кормилин сидел, низко опустив голову. Баринов и Коржов не сводили глаз с майора, при этом Баринов ерзал на стуле, нервно хрустя суставами пальцев.
— Может, кто-нибудь хочет сделать заявление? — Голиков обвел цепким взглядом лица подозреваемых.
— Зарекался, что ноги моей здесь не будет, — запричитал Гонтовой, — так на тебе!
— Ефим, не скули, будь мужчиной, — криво ухмыльнулся Эльяков.
— А ты не каркай! Небось, сам рад-радехонек, что тебя в тот вечер не было с нами.
— Как сказать, Ефим Зиновьевич. У гражданина Эльякова тоже есть причины для беспокойства, — поправил Гонтового майор.
— У меня? Позвольте, а я какое отношение имею к этой истории?
— Самое непосредственное. Вы полностью подходите на роль сообщника, которому были переданы ключи. Алиби у вас нет, плюс странный ночной звонок…
— Нет уж, спасибо, чужого на меня вешать не надо, — непритворно возмутился Эльяков, — Можно пройти в соседнюю комнату?
— Зачем?
— Сообщить, где я находился в ту ночь.
— Пройдите. Валентин, зафиксируй показания, — обратился майор к Нефедову, — потом проверим. Больше никто ничего не хочет сообщить? Тогда продолжим. Сейчас в присутствии понятых будет произведено опознание. Прошу всех пересесть к стене. Это и вас касается, гражданин Эльяков, — Голиков указал возвратившемуся Эльякову куда нужно сесть, а сам выглянул в соседнюю комнату.
— Ну что?
— Утверждает, что до трех часов ночи находился в квартире Гонтового, — торопливо прошептал Нефедов. — Хорошая компашечка!
— Ладно, черт с ним, разберемся! Громов привез Бутовскую?
— Да, они ожидают на лестничной клетке.
— Передай, пусть через пару минут заходят…
— Вера Львовна, посмотрите внимательно, знаком ли вам кто-нибудь из присутствующих здесь людей.
Старушка без робости почти вплотную подошла к сидящим. Все пятеро, затаив дыхание, следили за каждым ее движением. Напряжение достигло кульминации. Наконец она подняла сухую морщинистую руку.
— Этот!..
— Вот теперь, Евгений Петрович, поговорим наедине.
В глазах Коржова промелькнул страх.
— О чем?
— Нам есть о чем поговорить, хотя бы о вашем знакомстве с Натальей Северинцевой.
— О каком знакомстве? Уверяю вас, меня с кем-то спутали. Это досадное недоразумение.
— Недоразумение? — в голосе Голикова зазвенел металл. — Нет, Евгений Петрович, вы хорошо знаете, что это не так. И лишнее тому доказательство — показания соседки Северинцевой.
— Вы готовы верить словам какой-то столетней бабки, потому что это вас устраивает. — Коржов с вызовом посмотрел на майора. — Похож! А если бы она сказала, что я на папу римского похож?
— Мы бы, наверное, запросили Ватикан, — хладнокровно ответил Голиков.
— Чего вы от меня хотите? — теряя самообладание, Коржов вцепился в крышку стола.
— Правды, — неумолимо произнес майор.
Евгения Петровича бросило в жар.
— Я растерялся и пока не знаю, как вас переубедить, — затравленно озираясь, начал он, но Голиков не дал ему договорить.
— Кому вы передали ключи? Эльякову? Саркисову?
— Ах вот как! Выходит, Баринов был прав — вам нужен стрелочник, — презрительно усмехнулся Коржов. — Я никому никаких ключей не передавал, и понятия не имею, кто такой ваш Саркисов. Так и запишите.
— Девичья у вас память, гражданин Коржов. А ведь во время работы в таксопарке вы были на короткой ноге с Григорием Вазгеновичем. Нехорошо забывать старых знакомых.
— Я четыре года как перешел в автосервис, и не обязан помнить всех, с кем раньше работал, — огрызнулся Коржов.
— Значит, имена Петра Моисеева и Леонида Границкого вам тоже ни о чем не говорят? — усилием воли майор заставлял себя сдерживаться.